Книга Тень и искры, страница 98 – Дженнифер Ли Арментроут

– Будет празднование, – ответил он. – Придут высшие боги из других дворов. Возможно, даже Первозданные. Ты будешь коронована перед ними. – Он обвел меня взглядом. – Я пришлю портниху из Лифи, чтобы подобрать тебе подходящее платье.

Я напряглась.

– Лучше, если это платье не будет похоже на свадебное.

– У меня нет намерений выставлять тебя перед всем двором и остальными жителями Илизиума, – сказал он, и я не могла отрицать, что почувствовала облегчение. – И еще она поможет тебе с гардеробом.

Я кивнула, мысли пустились вскачь.

– А я?.. – Я набрала побольше воздуха и медленно выдохнула. – Меня вознесут как Избранных после того, как признают достойной?

Под его кожей пробежали тени. Так быстро, что, наверное, мне просто показалось.

– Что ты знаешь о Вознесении, льесса?

Я пожала плечами.

– Не так много, кроме того, что Первозданный Жизни дарует Избранному вечную жизнь.

Черты его лица напряглись, а затем смягчились.

– И как, по-твоему, возносятся?

– Не знаю. Это держится в строгом секрете.

В его глаза просочились слабые клубы итера.

– При Вознесении нужно полностью осушить кровь смертного и заменить ее кровью Первозданного или бога. Это не всегда проходит удачно, – сказал он, и я вспомнила о боглинах и их Отборе. – Но Избранные рождаются в покрове. Они уже несут в своей крови некую отметку – немного божественной сущности. Это позволяет им пройти Вознесение.

Я перевела взгляд на его рот. Что происходит со смертными после Вознесения? Я знала, что они не становятся богами, но у меня был вопрос поважнее.

– А меня будут возносить?

Итер в его глазах вспыхнул сильнее.

– Тебя не будут возносить. Ты останешься смертной.

По мне прокатилась волна удивления. Хотя я знала, что не имеет значения, вознесусь или нет. Я не планировала, что мы оба проживем достаточно долго, чтобы постичь бессмертие. Но он этого не знал.

– Как ты можешь иметь смертную супругу? Такое когда-нибудь бывало?

Если да, то не попало ни в какие документы.

– Смертных супруг никогда не было. Но это не твой выбор. И не мой, – заявил он. Я почувствовала себя отвергнутой. Так нелепо, что захотелось дать самой себе пощечину. – И я бы никогда не заставил никого жить в этом практически вечность.

В этом.

Он выплюнул эти слова, словно говорил о Бездне. Мгновение ничего не понимала, но я ведь многого не знала об Илизиуме и его устройстве, о богах и Первозданных, которые переходят границы дозволенного, и какими могут быть последствия, помимо тех, что я видела по пути в замок.

И тем не менее это тоже было не важно. Мне не нужно, чтобы он меня возносил. Только чтобы в меня влюбился.

Нервничая, я подняла на него взгляд.

– Есть еще правила, ваше высочество?

На его лице опять появилась эта полуулыбка, выводя меня из себя.

– Почему меня возбуждает, когда ты меня так называешь?

– Потому что ты надменный и властный женоненавистник? – предположила я прежде, чем смогла остановиться.

Эш рассмеялся, и поле моего зрения, казалось, начало заволакивать красным.

– Я надменный и иногда могу быть властным, но я не испытываю ненависти к женщинам, и мне не нужно контролировать их больше, чем мужчин.

Я бесстрастно уставилась на него и повторила:

– Есть еще правила?

– Ты злишься… нет, я не читаю твои мысли. Это очевидно.

– Да, я злюсь. – Я отвернулась от него и двинулась вдоль полок. – То, что ты называешь договоренностями, – это правила, а я не люблю правила.

– У меня и в мыслях не было, что ты их любишь, – заметил он.

– Мне не нравится, что ты решил, будто можешь устанавливать правила, словно у тебя есть…

Здравый смысл наконец вернулся ко мне и заставил замолчать.

Эш выгнул бровь.

– Словно что, льесса? Словно что у меня есть? Власть? Это ты собиралась сказать? И замолчала, когда до тебя дошло, что так оно и есть?

Я сжала губы. Не поэтому, хотя, наверное, следовало замолчать именно по этой причине.

– У меня есть власть. Над тобой. Над всеми здесь и над всеми смертными в этом царстве и за его пределами, но эти условия я ставлю не поэтому, – сказал он, а я как раз дошла до конца полок и остановилась у портретов. – А чтобы помочь тебе оставаться в безопасности.

– Мне не нужна такая помощь.

Я подняла взгляд на портреты. На одном был изображен мужчина. На другом – женщина.

– Один из самых смелых поступков – принять помощь других.

– А ты так поступаешь?

Я рассматривала женщину. Красивая. Розовая кожа, ярко-рыжие волосы, почти как у Эйос, обрамляли овальное лицо. Густые брови, пронзительные серебристые глаза. Высокие скулы и полные губы.

– Ты часто принимаешь помощь других?

– Не так часто, как следовало бы. – Его голос раздался ближе.

– Тогда ты, возможно, не знаешь, смело это или нет.

Я перевела взгляд на мужской портрет. Хотя я предполагала, чьи это портреты, но оказалась не готова к тому, как сильно он похож на Первозданного, стоящего позади меня. Черные волосы до плеч – чуть темнее, чем у Эша, и такая же бронзовая кожа. Те же черты лица. Мощная челюсть и широкие скулы. Прямой нос и полный рот. Это было как смотреть на постаревшую версию Эша, не такую утонченную благодаря более мягким чертам, которые тот унаследовал от матери.

– Это твои родители?

– Да. – Он стоял прямо за моей спиной. – Это мой отец. Его звали Эйтос.

Я мысленно повторила имя.

– А это моя мама. – Эш остановился рядом со мной, и прошло долгое мгновение. – Я помню отца. Его голос. С годами воспоминания тускнеют, но я все еще вижу его, когда закрываю глаза. Благодаря портрету я знаю, как выглядела мама.

Горло обожгло, и, стараясь подавить это ощущение, я скрестила руки на груди.

– Это трудно… видеть ее мысленно, правда? Когда ты не стоишь перед портретом?

– Да.

Я чувствовала на себе его взгляд.

– В личных покоях мамы висит портрет моего отца. Единственный, который сохранился. Это странно, потому что портреты других королей висят в пиршественном зале. – Я сделала глубокий вдох, надеясь смягчить жжение в горле. – Я решила… что маме больно смотреть на него. Она его любила. Была в него влюблена. Когда он умер… наверное, он забрал с собой какую-то часть нее.

– Могу себе представить. – Эш помолчал. – Любовь – это ненужный риск.