Книга Соло, страница 85 – Кайли Скотт

— Что?

Было больно смотреть на него. А любить — ещё больнее.

— Тебе нужно уйти. Я не вернусь. Этого не произойдёт.

— Лена. — Он схватил моё запястье и крепко сжал его. — Ты же не серьёзно, ты ведь любишь меня.

— Да, мне это, как бы, известно.

В моём горле першило, а глаза покалывало.

— Тогда, почему ты не вернёшься? — потребовал он ответа, не выпуская меня из хватки.

— Из-за самоуважения и самосохранения. И того, что ты готов примириться с моей любовью, недостаточно. Даже близко. Я не собираюсь быть твоей постоянной подружкой для перепиха, Джимми, с особым отношением к своей персоне или нет. Всё твоё предложение приведёт к растерзанию моей души.

Его глаза помрачнели.

— Я думал, это сделает тебя счастливой.

— Что ж, ты ошибался.

— Лена, я пытаюсь дать тебе то, чего ты хочешь.

— Нет, ты пытаешься всунуть мне то, чего хочешь сам. Так отношения не работают. Ты ничего так и не усвоил, — сказала я, стиснув челюсти от эмоций. Дурацкое раздражение. — Тебе даже в голову не приходило, чего бы хотела я.

— Твою мать, чего же ты тогда хочешь, а? — выплюнул он.

— Я хочу, чтобы ты любил меня. — Я убрала его пальцы с запястья. На этот раз он отпустил меня.

Его лицо наполнилось разочарованием.

— Попроси о чём-нибудь другом... о чем угодно.

Всё, разговор окончен. Медленно, я встала со стула.

Джимми со сжатой челюстью поднял голову вверх, чтобы посмотреть на меня.

— Я не могу.

— Значит, тебе не стоило сюда приходить. Отпусти меня.

Он резко вскочил на ноги и яростно отодвинул свой стул назад.

— Подожди.

— Что?

— Она сказала, что никто никогда не полюбит меня.

Этой «ею» была, конечно же, его стервозная мать. Я печально покачала головой.

— Она ошибалась.

В глазах, наполненных слезами, всё кружилось. Грёбаная любовь. Боже, как же достала эта хрень. Не знаю, сколько раз девушка могла бы выдержать боль от разбитого сердца, вызванную одним и тем же парнем, но серьёзно, с меня хватит. Нужно будет посмотреть, есть ли у мамы салфетки «Клинекс».

Интересно, почему группа до сих пор играла ту дурацкую песню? С этого момента я официально терпеть её не могла. Я решительно двинулась к пункту своего назначение, не обронив и слова на прощание. Папа подбросит меня до дома. Единственный мужчина, на которого могла полагаться девушка, это её отец.

— Лена.

Я остановилась. На нас смотрели, но это было не важно.

— Мне жаль, — сказал он совсем близко.

— Джимми...

— Просто послушай. Пожалуйста. Позволь мне открыться.

Я кивнула подбородком.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, пожалуйста. — Его дыхание согревало моё ухо, а жар его тела, который я чувствовала спиной, так и манил к себе. — Я не могу вынести, когда тебя нет рядом, когда не знаю, о чём ты думаешь, чем занимаешься, когда не имею возможности поделиться с тобой своими мыслями. Просто... всё кажется другим. Мне не нравится просыпаться без тебя, и я постоянно за тебя переживаю: в порядке ли ты, есть ли у тебя всё необходимое. Видишь ли, дело в том, что все мои мысли касаются тебя, Лена. Ты мой лучший друг. Ты моя девочка.

Я закрыла глаза и просто слушала его слова.

— Никто раньше не значил для меня столько, сколько значишь ты. Пожалуйста, просто... просто вернись и останься со мной. Навсегда.

На этот раз мои плечи начали дрожать, а коленки стали ватными. Ох уж эти долбаные рок-звёзды. Серьёзно. Сильные руки легли на мои плечи, поворачивая меня.

— Извини за то, что всё испоганил. Я думал, если мы оставим всё, как есть, то ничего не изменится, и ты никогда не захочешь уйти. Но я не дал того, чего хотела ты, и всё покатилось к чертям. — Его прекрасные глаза стали невероятно яркими. — Прости меня. Мне не нужен никто другой. Ты моё всё, Лена. Я ещё ни разу не испытывал такого. Хочу, чтобы ты знала об этом. Ты должна это понимать, хорошо?

Я просто уставилась на него, словно парализованная.

— Скажи что-нибудь, — попросил он.

— Джимми, это любовь.

Он открыл рот, затем закрыл его. Удивление на его лице выглядело бы забавным, если бы на кону не стояло моё сердце, душа и будущее счастье. Мне не послышалось, он действительно сказал все те слова. У нас была возможность на счастливый конец, должна была быть. Потому что, испытывая такие чувства к человеку, нельзя просто взять и отпустить его. Только не так.

— Любовь, — сказал он, будто пробуя слово на вкус, или пытаясь понять его вес. Всё ещё держа руки на моих плечах, он водил большими пальцами по моей шее. — Чёрт. Ладно. Согласен.

Я ждала.

Его глаза выглядели неимоверно большими.

— Да, ты права. Я люблю тебя.

— Уверен? — я должна была спросить об этом.

Медленно, он кивнул.

— Да, уверен. Я не знал, что способен на это, но...

Я сжала в кулаки ткань его безумно дорогущей белой рубашки и прижала лицо к его груди. Это было слишком. Он заключил меня в свои объятия и крепко сжал. По правде говоря, я боролась с искушением заехать ему по челюсти за то, что он заставил меня пройти через это.

— Мне жаль, — сказал он, зарывшись лицом в мои волосы. — Мне охренеть как жаль за то, что причинил тебе боль. Я люблю тебя, Лена. Чертовски сильно.

— Я тоже тебя люблю, — я шмыгнула носом, позабыв о приличиях.

Нас обоих трясло, даже не знаю, как нам удавалось оставаться на ногах. Мы держались друг за друга, покачиваясь на танцполе, пока приглашённая на свадьбу группа вовсю играла классическую песню о любви, угадайте, какой известной группы?

— Боже, — пробормотал он. — Нам нужно отсюда сваливать. Этот вокалюга и в подмётки мне не годится.

На что я, позабыв о том, где находилась, рассмеялась во весь голос.

Жизнь. Что тут поделаешь?

Джимми прижался ко мне губами, и весь юмор сменился на голод. Боже, как же я по нему соскучилась. Может, и прошло всего пару дней, но они казались вечностью. Я соскучилась по его вкусу и запаху, ощущению его кожи, по всему, что касалось его, будь то хорошее или плохое. Его язык проскользнул в мой рот, и я закатила глаза. Райское наслаждение. Мы целовались, словно были совершенно одни, а не окружённые сотней или около того гостей на свадьбе. Я крепко целовала его, пока не перестала чувствовать губы, мысли не затуманились, и голове не потребовался кислород.

— Ты правда любишь меня? — спросила я снова, когда он прислонился своим лбом к моему.