Книга Репит, страница 32 – Кайли Скотт

Эд уже вернулся с пробежки, когда я захожу на кухню.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он.

— Ну, сначала я задавалась вопросом: не поцелуешь ли ты меня снова? Потом отметила, что потным ты выглядишь еще привлекательней, а до этого просто наслаждалась запахом кофе и пыталась вспомнить, какие книги нужно вернуть в магазин. Вот, в принципе, и все.

— Понятно. — У меня все еще покалывает губы после прошлой ночи или, может быть, их снова начало покалывать при виде Эда. — Видишь, не обо всем, что происходит у меня в голове, стоит знать

— Я бы так не сказал. Первая часть, в частности, была довольно интересная.

— А что у тебя на уме?

— Кроме того, чтобы поцеловать тебя? — Эд протягивает мне чашку кофе.

Я благодарно улыбаюсь и делаю глоток.

— Я бы не хотела отвлекать тебя от этой мысли, но с другой стороны, именно я подумала об этом первой. Ты мог просто повторить. А это значит, что ты не так уж хочешь меня поцеловать. Честно говоря, это немного разочаровывает, Эд.

Лейф на диване смеется.

— Так и знал, что вы снова будете вместе.

— Неужели? — спрашиваю я с усмешкой.

В ответ он посылает мне воздушный поцелуй.

— Перестань с ней флиртовать, черт возьми, — ворчит Эд. — И мы, кстати, не хотим спешить.

Лейф печально качает головой.

— У тебя всегда был комплекс среднего ребенка.

— Эд хорошо таким, какой есть, и мы действительно не торопимся. Это правда, — я покорно поддерживаю Эда, потому что мы, вроде как, вместе теперь.

— Как скажешь, — отвечает Лейф. — Почему Гордон скулил у двери моей спальни всю ночь?

— Потому что он скучал по тебе, пока тебя не было, — вру я, не моргнув глазом.

— Клем разрешала ему спать с ней на футоне, — говорит Эд. — Несмотря на то, что я просил ее.

Лейф кивает.

— У тебя нет доказательств, — я притворяюсь возмущенной.

— Мне не нужны доказательства, детка. Я знаю, как ты себя ведешь, когда дело касается этой собаки.

— Спасибо за кофе, между прочим.

— Хорошая смена темы. И, между прочим, ты не права насчет поцелуя.

— Как так?

— У меня были планы.

— Например?

— Для начала дать тебе кофеин.

— Благородный поступок, который я полностью одобряю.

— Потом принять душ, чтобы не капать на тебя потом.

Я хмурюсь.

— Я же сказала, что не возражаю.

— Раньше возражала. Но раз теперь ты не против… — Эд прижимается теплыми губами сначала к моей щеке, потом челюсти и подбородку. Соленый, мускусный запах пота, смешанный с запахом кожи Эда — это кайф.

— Мой рот не тут. Тебе нужна карта? — ворчу я.

— Ты такая нетерпеливая. — Эд проводит носом по моей щеке.

Его дыхания на моем лице, его присутствие рядом… Ох, черт побери!

Он скользит ртом вниз по моей шее, задевая кожу языком, и внутри меня будто загорается свет. Эд покусывает мочку уха, дразня. Затем посасывает особенно удивительное местечко между моей шеей и плечом, и у меня затуманивается разум. Маленькие электрические разряды пробегают по позвоночнику.

— Не хотите спешить, да? Что-то не похоже, — комментирует Лейф с дивана.

Эд покусывает линию моего подбородка, прежде чем нежно поцеловать в уголки рта.

Он такой дразнилка!

— Как ни больно это признавать, он Лейф прав.

Я неохотно открываю глаза.

— Подозреваю, что неспешность сильно переоценена.

— Согласен, и я почти уверен, что она убьет меня. — Эд глубоко вздыхает и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — Но, Клем, я все еще думаю, что именно так нам нужно действовать.

Мне это не нравится, но что поделаешь. В конце концов, Эд единственный, кто помнит, какого это — страдать от разбитого сердца. Тем не менее, паршиво стоять рядом, надеясь, что он не передумает и не вытащит коврик из-под моих ног. Полагаю, мне тоже следует продвигаться медленно. Умом я понимаю, что прежде наши отношения привели к катастрофе, и это должно предупредить меня не рваться вперед. Однако без реальных воспоминаний о боли и страданиях, я не могу прочувствовать их. Мне просто хочется броситься в объятия Эда и в его постель.

Что там говорят о людях, которые не помнят прошлого? Они обречены повторять свои ошибки?

— Я иду в душ, потом мы попытаемся добраться на твою работу, детка, — говорит Эд.

— Ты уже в третий раз называешь меня «деткой».

— И не последний.

Уверенность, с которой он это произносит, согревает меня изнутри.

— Ты меня так называл раньше?

— Да. Это проблема?

— Нет. — Если это приносит ему хорошие воспоминания, а не плохие, то все в порядке. — Вовсе нет.

— Приятно знать.

Эд уходит, неслышно шагая по коридору к ванной.

— Мог бы не вмешиваться и держать благоразумные замечания при себе, — говорю я Лейфу..

— Ну, обломал я вас немного. Что с того? Это, пожалуй, единственная приятная часть быть братом или сестрой. — Он поднимает свою чашку кофе, словно произнес тост.

Я салютую ему в ответ своей чашкой. Кажется, не стоит на него злиться. Хотя бы потому что Лейф, вероятно, прав. Вот бы еще и мое сердце перестало колотиться от всего этого перевозбуждения.

*** *** ***

По дороге на работу мы с Эдом держимся за руки. Солнце светит, и я, на время забыв о тревогах, просто радуюсь дню. Я счастлива, но ровно до того момента, когда вижу, как Айрис в бешенстве пытается очистить витрину магазина. В одной руке у нее тряпка, в другой бутылка стеклоочистителя.

— Мыть витрины — моя работа, — говорю я.

— Похоже, тебя сегодня от нее освободили, — отвечает Эд.

Антонио, кавалер Айрис, выходит с чем-то напоминающим скребок, и только тогда я замечаю, что витрина, а также тротуар перед ней залиты черным. Будто кто-то бросил целую банку краски. Большую банку.

— Какого хрена? — ахаю я.

— Действительно, какого хрена, — говорит Айрис, одаривая меня мрачной улыбкой. — Когда эти вандалы расписывают из баллончиков стены, я хотя бы могу притвориться, что это искусство. Но это…

— Чем мы можем помочь? — спрашивает Эд.

— Ничем, — Айрис вздыхает, — но спасибо, что предложил. Владелец соседнего магазина увидел это и первым делом позвонил мне сегодня утром. Полиция уже приезжала, но к сожалению вандал был в толстовке с капюшоном, и на записи с камеры наблюдения лица не видно. Похоже, он планировал испортить не только витрину, потому что пытался взломать дверь. Но, к счастью, его испугали поздние прохожие. Клементина, дорогая, с тобой все в порядке?