Книга Зеркала и галактики, страница 140 – Елена Ворон

– Почему не оставил его в покое? Мощный экстрасенс – что ты против него один?

– Я думал обратиться к тебе. Потому как тот версан, на котором Гайда ездил, – он мог сопротивляться. Мишель тоже в состоянии бороться, хотя у нее хуже получалось.

– Так какого рожна ты постеснялся со мной потолковать? Я бы мигом взял тебя за шкирку и увез куда подальше.

– Да я поглядел на вас с Татьяной и понял, что не сегодня – завтра она тебя бросит. На что тебе еще и мои заморочки?

– Дурак ты, Слеток, – сказал Майк с сердцем.

– Угм. – Тони отвернул голову, устраиваясь поудобнее. – А потом Гайдин версан покончил с собой. Полоснул ножом по горлу. Как раз, когда Гайда возле него лежал в трансе и ничего не видел, не слышал.

– Так, – тяжело уронил Майк. – И что ты?

– Хотел пришить Гайду. На месте, тем же ножом. Но у Гайды свои телохранители, бдительные, черти. Представь: вот он очухался. Версан мертвый, я в наручниках. Что было! Я думал, Гайда всех испепелит. Но он, сволочь, опомнился и весь гнев обратил на меня. Мол, раз версана больше нет, пусть я буду за него. Только с меня что возьмешь? Как с версана, кайф не словить. Тогда он удумал: послал работать жиголо. Чтобы я на стенку лез, а он радовался.

– Почему именно жиголо?

– Их президент повернутый на этом деле, у Гайды все перед глазами. Ему и пришло на ум естественным образом.

Майк помолчал, перемалывая злость. Потом спросил:

– И ты не мог ко мне приехать?

– Мог, – отрешенно отозвался Тони. – Коли захотел бы одарить Гайду новым версаном.

– Но раз он, по-твоему, телепат, должен был про меня знать?

– Может, и знал. Но ему забав хватало… Я сдохну, если не усну.

– Ну так спи, давно было велено.

Вечерело. Золотистые стволы кедров стали темно-желтыми, хвоя потемнела – солнце скрылось за соседней сопкой. Верхушки деревьев зашевелились от непрошеного ветерка, небо затянулось дымкой. Майк поймал себя на том, что сбавляет и сбавляет ход – чтобы шумный вездеход поменьше грохотал и лязгал. Прошло с четверть часа.

– Майк, – позвал Тони. – Знаешь, что Гайда делал? Ему бы психотерапевтом работать, людям стрессы снимать. Только я вознамерюсь покончить с этим издевательством, он тут как тут. Утешит, ободрит. Глядишь, вешаться уже не обязательно; оно вроде терпимо.

– И местами даже нравится, – хмуро вставил Майк. – Черт бы тебя побрал.

– А затем появилась Мишель, – продолжал Тони. – Я был в ужасе, когда он нагрянул к ней домой. Ну, думаю, пропала: быть у Гайды новой игрушке. Но он поначалу не тронул… Хотя увлекся. Он ею буквально бредил. И меня извел. Ты знаешь, да? – она оставляла мне сообщения. Так вот, Гайда являлся слушать. Представлял себе, будто он – это я и Мишель обращается к нему.

– Если бы ты, – подчеркнуто ровным голосом заговорил Майк, – вовремя сподобился все это описать, я бы нашел способ с ним разделаться.

– Наверное, – согласился Тони. – Что-то меня останавливало. Возможно, сам Гайда – он мог опасаться расплаты.

– И он же заставил тебя влюбиться в Мишель?

– То ли заставил, то ли позволил. Нарочно: чтобы мне подняться повыше, а потом, с самой-то высоты, ухнуться вниз.

– Она тебя любит.

– Не знаю…

– Зато я знаю. Она за тебя – в огонь и в воду.

Тони чуть приметно улыбнулся.

– Это не любовь, а ее чувство долга.

– Много ты понимаешь! – вспылил Майк.

– Не рычи на меня. И без того впору сдохнуть.

– А что ты стонешь всю дорогу? – Остановив вездеход, Майк пощупал Тони лоб. – Как в смертном поту. Что с тобой?

– Без понятия. – Тони отвернулся.

– Дать воды?

– Не надо.

Встревоженный, Майк посчитал ему пульс.

– Впереди есть прогалина. Если вызвать «скорую», им хватит места приземлиться.

– В тюремный лазарет не хочу, – заявил Тони. – Поехали.

Майк подчинился.

Вездеход миновал светлую прогалину и по неровному склону, покачиваясь, сполз в лощину. Вокруг сразу же стало темно, свет фар запрыгал по траве и камням. Длинная лощина держалась нужного направления, но Майк все сильнее жалел, что забрался в нее. Как-то еще они выберутся? И Слеток, будь он неладен, совсем плох.

– Майк?

– Что тебе? – Он остановился, включил в салоне свет.

Тони зажмурился, прикрылся рукой.

– Ты воды обещал.

– Сейчас.

Майк налил в стакан воды из канистры – он стал запаслив после происшествия с тетками в Лисьем овраге – и напоил Тони. Затем смочил салфетку и обтер ему лицо.

– Может, все-таки «скорую»?

– К черту. Поезжай.

Через несколько минут Тони снова заговорил:

– Я застрелил Гайду. Из снайперской винтовки.

– Он не почувствовал опасность?

– Помог один человек – отвлекал. Заговаривал зубы. – Тони отдышался и продолжил: – Гайда… он ведь… отпустил меня на волю. Перестал держать в поле внимания.

Майк снова пощупал ему пульс. Совсем плохо дело.

Свет фар уперся в отвесный склон. Ну вот; чуяло сердце, что незачем сюда соваться. Майк дал задний ход и стал разворачиваться. Метров сто назад левый склон был относительно пологий, там попробуем выбраться.

– Майк. Деньги отдай Чейку. Детективу Мишель. Я ему должен.

– Какие деньги?

– Которые дал мне, – терпеливо объяснил Тони. – Он… это его человек занимал Гайду… пока я подбирался на выстрел. Я заплатил из своих… но мало.

Майк повел машину назад по свежей колее. По лобовому стеклу застучали редкие тяжелые капли.

– Ты что – помирать собрался?

– Помирать.

Майк добрался до места, где склон помнился ему более или менее пологим. Здесь он повернул, передние колеса вездехода поднялись на небольшой уступ, и полоса света устремилась вверх. Метра на три можно взобраться, но больше не преодолеть. Вот же черт занес… Майк съехал на дно лощины и ответил:

– Дурь-то из головы выбрось. В шкуре жиголо побывал, через бесовский фестиваль прошел, Гайду порешил – с какой стати теперь на тот свет? И Мишель ждет. Что ты выдумал? Слеток, – позвал он, потому что Тони не отозвался. – Слеток!

– Здесь. Не кричи только. Останови эту чертову трясучку. Свет не включай – глаза режет.

Майк остановил машину; перестук начинающегося дождя стал слышнее. В салон просачивался отраженный свет фар, да светилась консоль управления.

– Еще воды?

– Будь другом.