Книга Зеркала и галактики, страница 15 – Елена Ворон

– Заходи, – телохранитель улыбнулся.

Княжич был приятно удивлен. Ни откровенных картин, ни слишком вольных скульптур. Стены были затянуты коричневым шелком, стояла такая же коричневая постель, кресло, два стула, придвинутый к стене стол, рядом – погашенный видеоэкран.

– Это моя комната, – пояснил Мстислав. – Что ценно – разговоры здесь не прослушиваются.

Княжич еще раз огляделся.

– А где изображение твоей жены? Портрет.

Мстислав глянул так, словно его горько обидели. Затем в глазах блеснула знакомая ярость.

Он стремительно подошел к видео, коснулся ладонью. Экран вспыхнул, и появилось какое-то страшилище. Дэсс едва признал женское лицо. По щекам расползались лиловые пятна, брови и ресницы осыпались, седые волосы на голове вылезли клочьями, и просвечивал обтянутый кожей череп. Под глазами висели черные мешки, водянистые глаза смотрели тускло и бессмысленно.

– Появляется всякий раз, стоит включить экран, – проговорил Мстислав. – Ты сделал мне эту заставку, и убрать ее невозможно. Нарочно, чтобы я помнил, как будет выглядеть Светлана, если ее не лечить. – Он резко отвернулся от экрана, и страшное изображение медленно погасло.

– Это не я сделал, – сказал расстроенный княжич. – Слав, поверь. СерИвы не лгут – Ханимун карает за ложь беспощадно.

– От этого не легче. – Мстислав прошелся по комнате, постоял у окна, за которым лежал ухоженный газон; редкие кусты были усыпаны разноцветными листьями, будто праздничными флажками. – Дэсс, я правильно расслышал – «Ханимун»?

– Так зовут нашего бога. – Княжич подумал, что человек в душе посмеется, ведь люди не верят в чужих богов.

– Ханимун, – задумчиво повторил телохранитель. – На одном из наших языков это означает «медовый месяц»… Так что ты надумал – готов мне помогать?

– Да.

Княжич включил видео. Изображение Светланы – творение Домино – продержалось несколько мгновений и сменилось вечерним пейзажем: темно-лиловые горы, их вызолоченные солнцем снежные шапки, сиреневые тени.

– Первый канал; последние новости о СерИвах, – сказал Дэсс.

– Нет информации, – мягким женским голосом отозвался экран.

Мстислав встал у Дэсса за спиной.

– Первый канал; последние новости в записи, – настаивал княжич. – Два выпуска.

Экран безропотно показал сводку новостей. Но того сюжета, отрывок из которого видел Дэсс в плену у бандитов, не было.

– Уничтожен, как и сведения в Инфо, – заметил Мстислав.

Княжич пересказал сюжет своими словами: что говорила журналистка, как сожгли тело Дэсса в Прощальном зале, как мать ничуть не горевала, а любимая сестренка радовалась.

– Конечно, радехонька! – заявил телохранитель. – Ты успешно переселился в тело Домино, а твои останки родичи сожгли за ненадобностью.

Пол у Дэсса под ногами качнулся, княжич плюхнулся на постель. Она оказалась гораздо жестче той, что стояла в «Руби» для утех Домино, и жалобно крякнула.

Мстислав покружил по комнате и вдруг предложил:

– Хочешь есть?

– Хочу, – признался Дэсс. – Только не человеческую еду, а нашу.

– Про вашу забудь навсегда. Я закажу что-нибудь попроще. – Мстислав поколдовал над панелью, вделанной в столешницу. – Минут через пять будет готово.

– Я сдохну, – печально сообщил Дэсс, вспомнив пряные запахи еды в ресторане. Он не сможет такое есть.

Однако телохранитель и повар не подвели: еда, что прибыла на стол из раскрывшейся ниши в стене, оказалась совершенно съедобной. Отварное мясо без специй, почти безвкусная зелень, кисловатый напиток. Мстислав ел то же, что и Дэсс. Он снова был голоден и с удовольствием умял свою порцию.

– Спасибо, – поблагодарил княжич, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Кажется, еда в желудке не собиралась бунтовать. – Что дальше?

Телохранитель отослал назад грязную посуду и пристально поглядел на Дэсса. В карих глазах под светлой челкой было странное выражение. Жалость и одновременно что-то еще, чего Дэсс не понял.

– Господин Донахью обмолвился, что скоро прибудет полиция. Они намерены расспросить тебя о похищении.

Дэсс поежился. Иметь дело с полицией – невеликое удовольствие. Особенно когда ты – СерИв, пытающийся выдать себя за человека.

– Я ничего не знаю о похищении. Уснул в своей комнате, в замке, а проснулся в плену. И ты сразу меня нашел и оттуда вытащил.

– Когда уснул?

– Вечером, как всегда. СерИвы ложатся спать вскоре после захода солнца.

– Сегодня пятница; Домино похитили в среду около полудня. А ты когда лег в постель?

Дэсс хотел почесать ухо, но пальцы наткнулись не на привычную шерсть, а на человеческие волосы и человеческое же ухо. Он отдернул руку, так и не вспомнив, каким дням СерИвов соответствуют пятница и среда.

– Не могу сказать. Хотя… погоди… – Он порылся в памяти. – Мы смотрели ваши новости по видео; отец в последнее время заставлял меня смотреть всякую чепуху. В тот день мобиль потерял управление, разбил витрину и вкатился в магазин женского белья. – Дэсс остался очень собой доволен. Не зря он смотрел чепуху – вот и пригодилось.

– Это случилось в понедельник.

Изумленный Дэсс посчитал: выходило, что он проспал три дня и четыре ночи. За это время успел переселиться в тело похищенного Домино, а сам ничегошеньки не помнит!

– Рядом кто-нибудь был, когда ты ложился спать? – продолжал спрашивать Мстислав.

– Нет. СерИв спит только с женой, а я не… – Дэсс запнулся. Рассказывать о том, как он не сумел привести в замок Сону, было слишком больно. Да и не время.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать стандартных. Но СерИвы живут меньше людей и взрослеют раньше. По-вашему, мне двадцать один. – Дэсс повторил слова журналистки из того сюжета, который не сумел отыскать.

– Правда ли, что в день совершеннолетия СерИв может взять себе любую женщину?

Дэсс зашипел сквозь зубы. Затем холодно ответил:

– Во-первых, неправда. Во-вторых, ты солгал, сказав, что не знаешь о СерИвах ни черта. – Последнее особенно его обидело.

Человек улыбнулся:

– Не сердись. Я в самом деле не знаю ничего стоящего. Так, слухи, сплетни… Расскажи.

Княжич смягчился. Совершеннолетие – дело серьезное, и есть отдельный ритуал, связанный с магией любви, но это касается лишь княжеских сыновей, а не кого попало. Мать с отцом выбирают среди женщин замка тринадцать самых достойных – молодых, замужних, не из близкой родни – и обязательно спрашивают их согласия. Они не отказываются, конечно, потому что княжич – это княжич, его любят все. «Или почти все», – мысленно поправился Дэсс, вспомнив старшую сестру Лиссу. Затем из этих тринадцати тайно выбирают одну. Княжич не знал, как это делается: какая-то особая женская магия, о которой мужчинам знать не положено. Ночью, в полной темноте, избранница приходит к княжичу; и даже если он наберется дерзости и спросит ее имя, она не ответит. До рассвета она будет петь ему песни любви, но с первым лучом солнца покинет его навсегда. И он до конца жизни не узнает имя той, что впервые показывала ему магию любви.