Онлайн книга «Зеркала и галактики»
|
– Снял бы ты ее, а? – Не могу. Нельзя. – Мэй-дэй! – Меня разобрала злость. – Что ты от меня-то хочешь? – Поговорить. Джим, друг, не сердись. Подожди. Том вытащил из-под куртки тонкий кинжал и полоснул лезвием по лбу и под глазами, сделав два бескровных разреза через все лицо. – По-настоящему это не так делается… Ногтями он подцепил у висков наложенный биопласт и резким движением отодрал кусок загорелой «кожи» с густыми бровями и прорезями, которые были окаймлены щеточкой темных ресниц. Собственная кожа Тома оказалась белая, не знающая солнца, усеянная крошечными капельками выступающей крови. – Так лучше? Я отыскал в кармане куртки обеззараживающую салфетку. – Промокни кровь. Больно? – Ерунда. Том соврал: у него даже слезы навернулись. Он скатал оторванный кусок маски в трубочку, завернул в салфетку и бережно спрятал. Ну что за человек навязался мне в друзья? Мы вошли в бар, оставив смирного, пришибленного Дракона за дверью. Кто ему тут не понравился? Предоставив Тому выбирать у автоматической стойки угощение, я оглядел посетителей. Городские. Похожи на отдыхающих, которые кочуют по берегу от гостиницы к гостинице и в каждой посещают ресторан или бар. Три девушки более или менее трезвы, а четверо парней набрались изрядно. Лишь пятый, что выглядит старше прочих, кажется трезвым. Все понятно: Дракон пьяных на дух не переносит. Да и наша автоматика спиртного им больше не отпустит; разве что заказ сделает «трезвенник» либо одна из девушек. С кружками пенистой медовухи и плошкой теплых, только что пожаренных орехов лещинки мы устроились за столиком у входа. Я бы выбрал дальний угол, где потемнее и не так заметна белая, в кровавых крапинах, полоса у Тома на лице, но его самого она как будто не смущала. Он с удовольствием отхлебнул медовухи и отправил в рот горсть орехов. – Я, друг мой Джим, вот о чем хотел потолковать. Старый Билли Бонс не был идиотом; коли он сказал, что в кристалле твои Птицы, значит, так оно и есть. С помощью кристалла их можно найти. Я расспросил знающих людей и кое-что выяснил. RF так зовется по имени разработчика, Рональда Фроста. Но чаще это расшифровывают как «фактор риска». А космолетчиков с таких кораблей называют risky fellows – рисковые парни. RF-корабли чертовски выгодны. Они летают далеко и быстро – шныряют по галактикам, как ты на скутере по лесу. Прежде RF был очень популярен, но сейчас выходит из употребления. – Запрещен в половине миров, – повторил я услышанное от профессора Луса. – Не то, чтобы запрещен, – возразил Том, – но не поощряется. Хотя мне не смогли объяснить, почему. – Потому что это натуральное убийство. – Да нет же. RF-запись может – и должен – читать специалист, risky fellow. То, что твоя запись не имеет защиты от простых смертных вроде нас с тобой, – вот это преступление. Или головотяпство. Полицейские даже задавали вопрос: не желал ли старина Бонс отправить тебя на тот свет, чтобы не скучать одному? – Чушь. – Полная, – охотно подтвердил Том. – И доктор Ливси то же самое говорил, возмущался, что они старика подозревают. Полицейские хотели забрать кристалл как вещдок, а он не позволил – из принципа. – Ну, а почему я выжил? – Повезло. – Жмурясь от удовольствия, Том сделал добрый глоток медовухи и заел орехом. – Ты недавно познакомился с хроном; его воздействие смягчает влияние RF. Тебе на самом деле чертовски повезло, – повторил Том, обводя ленивым взглядом расшумевшуюся компанию; парни спорили о достоинствах антигравитационной системы Льюиса, а девицы пытались вернуть разговор в более понятное им русло. – Короче говоря, друг мой Джим, в твоем кристалле записан маршрут к планете, где водятся бесценные дикие Птицы. Сейчас, когда их чуть не объявили национальным достоянием, самое время привезти на Энглеланд полный трюм этих тварей. Большие деньги, между прочим… – …придется потратить, – докончил я фразу. – Корабли с RF-тягой почти не используются, RF-навигаторы, по словам того же Бонса, сумасшедшие, а правительство не заплатит за Птиц ни гроша. С радостью примет их в дар и сгубит в неохраняемых заповедниках. – Птиц можно продать на других планетах. – Попробуй. На Энглеланде есть традиция. Свои поверья, мифы и предрассудки. А в иных мирах спрос надо создавать на пустом месте. И ты сможешь объяснить людям этот бред: убить Птицу, чтобы на башку насыпались перья? Такая чушь проходит только здесь. – Я сам подивился тому, с какой злостью это сказал. Том осторожно коснулся лба с точками запекшейся крови, покривился: – Саднит, зараза. Джим, друг, пойми: не в деньгах счастье. И даже не в Птицах. Подумай: ты остался не у дел. Чем теперь заниматься? Обслуживать постояльцев? Они тебе на фиг не нужны. Уедешь в город искать работу? И сбежишь оттуда через месяц. Улетишь с Энглеланда? Именно это я и предлагаю. Причем не надо тратиться на билет: мистер Трелони берет расходы на себя. Он мечтает вырваться из-под супружеского каблука и пуститься в авантюру… в поход, который сулит честь и славу добытчикам настоящих диких Птиц. – А ты? – И я с ним, конечно. Я ее ненавижу. – Тома передернуло. – Мне жалко Лайну, жалко сквайра, жалко себя… а ее – ненавижу. – Что тебя удерживает в поместье? Том потряс головой: – Не скажу. Джим, друг, соглашайся. Мы со сквайром все продумали. Без тебя никак нельзя – ты единственный, кто смыслит в Птицах. – Нет, – сказал я. Том растерянно заморгал. Собственные ресницы у него были длинные, как у Лайны, и светлые, в цвет волос. Удивительно, как сохранил их под биопластом… – Почему «нет»? – Я уже чуть не сдох от этого RF. И не хочу становиться risky fellow и погибать черт-те где вместе с тобой, сквайром… Кого еще он привлечет? С доктором Ливси, к примеру. – Ты боишься? – Не желаю хоронить людей. Эта авантюра слишком дорого нам обойдется. – Извини, – проникновенно сказал Том, – но ты и на Энглеланде не жилец. – Зато ты целее будешь. – Ты что – серьезно? Отказываешься? – Наотрез. – А если тебя попросит сквайр? И доктор Ливси, которого он сейчас уговорит? – Скажу то же самое. Можешь поверить интуиции Трижды Осененного: эта затея – самоубийство. Том поверил – не в самоубийство, разумеется, а в мой отказ. Он побледнел, руки задрожали. Но я же не виноват, что все во мне восстает против его великолепной придумки. Том сжал в ладонях кружку с медовухой. – Ну, что ж… – произнес он напряженным, готовым сломаться голосом. – Давай тогда выпьем за разбитые надежды, упущенные возможности, свою поломанную жизнь. |