Онлайн книга «Зеркала и галактики»
|
Дэсс тоже заглянул – с опаской, готовый мгновенно прянуть назад. СерИвы сидели на полу, с ног до головы опутанные сетью. Тут же в кресле помещался поджарый человек, который держал в руке парализатор. Держал небрежно, стволом вниз. Однако похоже было, что выстрелить он успеет быстрее, чем Дэсс – моргнуть. У стенки стояли два металлических ящика – очевидно, именно в них СерИвов доставили в студию. – А ну вас к дьяволу! – княжич попятился. – Что за дурость? – Эта «дурость» принесет тебе миллион, – огрызнулся Кинч. – Или два. – Ни хрена она не принесет, – процедил человек с парализатором. – Во-первых, надо снять сеть. Во-вторых, одна из них – СерИвка, она охотничьи песни не поет. – Он говорил как должно: СерИвка. Заинтересовавшись, Дэсс опять глянул за перегородку. Два опутанных сетью мохнатых тельца показались одинаковыми, отличить СерИва от СерИвки он не смог. Грязно-желтые клубки с коричневыми разводами. – Ну так снимайте чертову сеть! – раздраженно фыркнул Кинч. – Орсон! Для чего вы тут сидите? Деньги получать или смотреть за серивами? – Ваши парни отказываются работать без сети, – возразил «смотритель» по имени Орсон. – Вздор! Снимайте. – Нет уж, Натан, позвольте, – вмешался самый старший из операторов. – Так дело не пойдет. Они начали препираться, а Дэсс разглядывал СерИва и СерИвку. С виду – безобидная шерстистая мелюзга. Может, зря болтают, что их песни опасны для людей? «Смотритель» сидел с безучастным видом, ожидая, чем закончится спор. Любопытство взяло верх над страхом, и Дэсс шагнул за перегородку. – Зачем притащили серивку, если она не поет? Орсон перевел на него взгляд холодных голубых глаз: – СерИвки поют куда лучше СерИвов. Но – другое. – Какое? – Любовные песни. Они заменяют им постельные ласки. – А ты их слышал? – Слыхал. За такие песни умереть не жалко. Хотя думаю, уже ничто не заставит эту СерИвку запеть, – закончил «смотритель» мрачно. Когда наконец распутали и сняли сеть, СерИвка повалилась на пол и застыла; ее жизнь угасала, и даже Орсон не знал, как ей помочь. * * * – Я одного не пойму: отчего СерИв в студии не спел Кеннивуата-ра? – заметил княжич, пересказав сон. – Убил бы всех и сбежал со своей подругой. – Боялся, – пояснил Мстислав, обращаясь скорее к миллаушу, чем к Дэссу. – Парализатор в умелых руках быстрее любой магии. А Орсон – профи. Княжич зашипел сквозь зубы. – Охотник на СерИвов? Это он достал тебе мальчишку со снежным лишаем и девушку с лунной лихорадкой? – Он самый. Не злись. Я слушаю твой следующий сон. * * * Дэсс постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел к отцу. Рабочий кабинет господина Донахью был обставлен, как роскошная гостиная. Рабочего тут – богато украшенный стол да универсальный компьютер. А кругом – мягкие кресла, диван, ковры, скульптуры, дорогие безделушки, мозаика на потолке, витражи, зеркала. Господин Донахью оторвался от работы, поглядел на княжича и нехотя свернул изображение на экране. – Ну, что на сей раз? Снова денег? – Нет, – Дэсс плюхнулся в кресло, по привычке развалился было, но спохватился и подобрал ноги. – Говорят, у меня скоро день рождения. – Наверно, брешут, – холодно усмехнулся господин Донахью. – Скорей всего, – поддакнул Дэсс. – Но болтают, будто мне исполняется двадцать четыре. – Вруны. – И то правда, – снова согласился княжич, желая подольститься к отцу. – И что ж? Ты приволок список подарков, которые намерен стребовать? – В общем, да. – Княжич на одном дыхании выпалил: – Мне нужна серивка, чтоб пела любовные песни, и телохранитель из твоего института. Господин Донахью откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столу. Осведомился: – Луну с неба не хочешь? – Серивка – не луна, – возразил Дэсс. – Вон их сколько – кишмя кишат. А телохранитель – вообще смешно говорить… – Обхохочешься, – подтвердил раздраженный господин Донахью. – Про серивок забудь. Чтоб я слова такого не слыхал! Не хватало нам осложнений с князьями да с полицией. – У Рики есть, – возразил обиженный княжич. – И к его отцу тоже одна ходит. Поют так… Рики от восторга заикается. И денег они берут гроши. Дешевле портовых путан. – Норман, по дешевке сбывают товар краденый либо с дефектом. Это первое. Второе: объясни, на кой ляд тебе сдался телохранитель. – Нужен. Вдруг меня похитят? И потребуют выкуп? – Я за тебя и горсти серивских медяшек не дам, – господин Донахью усмехнулся углами губ, давая понять, что он шутит. Может быть, шутит. – Попадешься – мне расходов меньше. Княжич стоял на своем: – Я хочу иметь телохранителя. Твоей выделки. Чтоб от меня – ни на шаг, глаз не спускал… – Холил бы и лелеял? Пылинки сдувал? – Допустим, сдувал бы. – Дожили, – с театральным изумлением выдохнул отец. – Великовозрастный обалдуй возжелал материнской любви и заботы! Женись – дешевле выйдет. – Тебе что – денег жалко? – У меня лишних нет. А у тебя завелись? – Чертовы песни, что мне Кинч навязал, уже дали пятнадцать тысяч. А в будущем… – Да-а, – с важным видом качая головой, перебил отец. – Пятнадцать тысяч – серьезные деньги. Покроют расходы на роту телохранителей. – Что насмехаешься?! – вспыхнул Дэсс. – Жадишься – так и скажи. Я возьму кредит… – Эк приперло-то. Норман, в чем дело? Дэсс опасался откровенничать с отцом. Однако иметь телохранителя экстра-класса настолько хотелось, что он, пересилив себя, пробормотал: – Жениться проку нет. Мать от тебя ведь ушла. А я хочу, чтоб был человек, который не предаст. Чтобы в огонь и в воду… по первому слову… по взгляду… – Ты дурак, – спокойно отозвался господин Донахью, – но к этому я уже привык. А вот что ты дурак с сантиментами – для меня новость. * * * Третий сон был совсем короткий и грустный. * * * – Не уходи, – безнадежно бубнил Дэсс, подпирая стену в материнской спальне. – Мама, не уходи. Пожалуйста. Я больше не буду так шутить. – Не будешь, конечно, – соглашалась мать, укладывая коробочки с украшениями. Ее черные волосы переливались в солнечном свете всеми цветами радуги; эти переливы Дэсса всегда завораживали. – Отец не позволит шалить и шутить, – продолжала она. – Вот вы с ним вдвоем заживете… Не жизнь – сказка! Дэсс был уже большой мальчик и знал, что канючить и плакать стыдно. Он все равно канючил: «Мама, не уходи!» И вытирал скатывающиеся по щекам слезы, стараясь, чтобы она не заметила. Она не замечала, потому что не смотрела на него. И тоже стирала что-то со щек. |