Онлайн книга «Брат для волчонка»
|
– Можешь продать, вот и будет тебе 200 эрго, – Рэм оглядел приятеля скептически. И понял по насупленной физиономии – не продаст. Ули тянуло к богатой жизни, а не к тому, что навязывал отец. Похожий на отца и на крысу сын, в душе завидовал Рэму. Он хотел быть богатым торговцем. А Рэм чего хотел? Да ничего. Только чтоб не убили. Он вздохнул и стал спускаться по лестнице. На крыше он чувствовал себя почти в безопасности, а вот городские улицы с восходом солнца постепенно превращались в ловушку. Его могли узнать. Хорошо, что Ули надоумил про куртку. Мрачные парни в подвале заброшенной школы – высших школ в городе за войну сильно поубавилось, подростки рано начинали работать – даже смотреть на Рэма не стали. – Эрго есть? Рэм в толстовке Ули, с капюшоном, опущенным на лицо, кивнул. Голос подавать не хотелось. Будут перепрошивать социальный чип – всё равно узнают, кто он такой. Он перевёл продавцу половину запрошенной суммы, так они договорились с Ули. Остальную сумму за чип перечислит приятель. А хвост ему Рэм скинет уже на другой комм. Увидев, что деньги пришли, парни успокоились и стали настраивать допотопный биосканер. Здоровенный белый ящик с площадкой биопрошивки, куда можно было засунуть даже башку. – Руку пихай? Рэм сунул руку в отверстие сканера по плечо. Так было надёжнее. Хотя перепрошивка возможна и на расстоянии, но сканер уж больно старый. Руку защекотало, наверно, процесс пошёл. Рэм уже и не помнил, как это было в двенадцать лет, когда ему обновляли чип. Чип завибрировал, и он поёжился. Как только администрат отреагирует на запрос полиции, чип станет опасным. Даже перепрошитый, он биологически будет соответствовать данным Рэма. Полисы просто увидят, что теперь ему не шестнадцать, а двадцать один. Для более серьёзной перепрошивки нужны другие деньги и нормальное оборудование. Эти дураки вряд ли даже в социальную базу его внесут. Битый возраст будет только на чипе. А полная идентификация сразу расставит всё по местам. Главное, слинять, не дожидаясь её. Если полисы подадут запрос в десять утра, то к обеду администрат уже может выдать разрешение на социальную идентификацию. А спецон сколько будет торчать на площади? А что, если до вечера? А ему куда прятаться? А что если у полисов со спецоном всё договорено? Тогда Рэма просто передадут из рук в руки. И что? Тюрьма? Он покачал головой. Да нет, на тюрьму он пока не набегал. Его просто придушат прямо в обезьяннике. И скажут: недосмотрели, подрался… – Тащи назад. Рэм вытащил руку. Потёр невольно – место, где был вшит чип, всё ещё чесалось. Хорошо, что эти социальные штуки такие маломощные. По чипу идентификация возможна, только если носом уткнёшься в полиса. Продавец вынул из ящика под столом полицейский сканер и поднёс к плечу Рэма. Запястье кольнуло: сигнал от перепрошитого чипа дёрнул мышцы. – Работает? – спросил продавец. – Дёргается рука? – Да, – отозвался Рэм. – Отвечает. – Ну, норм, гоните вторую часть денег, – осклабился продавец. – Ты ничего не менял, только возраст? – уточнил Рэм. – За что башляли. Права на катер и возраст. А уж твоё дело, чтобы не влететь с этим по горло. Ули сказал, ты линять надумал. А куда? – Отвали, – огрызнулся Рэм. – Не твоё дело, куда. – Данные сканера покажи, Мемо? – Ули достал свой комм, но деньги переводить не спешил. – Поди налажал, и никакой возраст не поменялся? Парни напряглись. Тот, кого Ули назвал Мемо, сутулый и смуглый, неохотно протянул полицейский сканер. Нате, мол, сами проверяйте. Ули поднёс сканер к собственному плечу, потом к плечу Рэма, хмыкнул и набрал на коммуникаторе вторую половину суммы. Рэм выдохнул. Развод лохов – дело тонкое, но Ули этих отморозков вроде бы знал. Понятно, что их прошивка была кривая, но тут бы хоть с планеты слинять. А там… Говорят, что из спецона выдачи нет, суметь бы попасть. Когда они вылезли из подвала, Рэм отметил, что утро всё-таки наступило. Вылезло лохматое солнце Мах-Ми, Колечко, такое живое и бодрое. В толстовке сразу стало жарко. Рэм снял шмотку и хотел было вернуть Ули, Хэд с ней, с курткой… Но тот отпихнул его руку. – Да бери же! Рэм не понял, чего приятель дурит. Отцовская же. – Ты чё, собрался жить только до вечера? – буркнул Ули. Он был сегодня какой-то дёрганный и злой. И на себя непохожий. – Да нужна она мне, – пожал плечами Рэм. – Там же форму дадут. – Завербуйся сначала. – Ули бросил ему шарик жвачки. – Я же сказал – потом сочтёмся. – Когда – потом? – Если выучишься удачно и работать начнёшь, там зарплата – эрго немереные, тогда и спишемся. Рэм про зарплату не думал. Вернее, думал, но мысли сразу перескакивали с денег на опасности, что поджидали в городе. А ведь сейчас опять придётся идти в центр. А там, наверно, толпа. Сегодня же какой день? Рэм задумался и понял, что забыл, какой сегодня день. Его комм был выключен, дэп-подсказки не загорались сами собой, и он потерялся в реальности. Вот вчера было что? Вчера до всего этого кошмара они с отцом поссорились. И как раз потому, что маячил конец недели, отец требовал отчёт по учёбе, пытал про планы… Значит, сегодня уже выходной? И на центральной площади стоит уже не только палатка спецона, но и переносные торговые павильончики, играет музыка и молодёжь суетится? – Хэ-эд, – протянул Рэм и затормозил. Ули обернулся. – Чего встал? – спросил он сердито. – Пошли уже. Чё тут тянуть? Если надумал повеситься, не фиг рубашку гладить. – Натикало сколько? – спросил Рэм. Ули стукнул пальцем по комму, и над ним загорелись цифры. – Во-от, – констатировал Рэм. – На площади уже ярмарка. И как я туда пойду? – Толстовку наденешь, капюшон надвинешь и просочимся. Впервой, что ли? Вспомни, как малолетками на площадь на танцы бегали? Башку в землю и идёшь, как будто тебе надо. Да и народу там пока мало ещё. Пошли! Рэм вздохнул и натянул толстовку. Надел капюшон, опустил голову. – Сгорбись ещё, – велел Ули. – Спина у тебя прямая, заметная. Рэм сгорбился и побрёл за Ули, отставая от него шага на три, чтобы вроде они и не вместе. Если Рэма задержат, то пусть одного, что ли. |