Книга Брат для волчонка 2, страница 71 – Кристиан Бэд

— Это я понял, — кивнул Дерен. — Ладно, бывай сержант. У меня увольнительная на стандартные трое суток. Мне ещё надо сесть на Мах-ми и никого не убить. Злой я. Кругом какой-то алайский детсад. Твари и дети… И детей меньше.

Астахов ощутил запоздалое чувство вины. Ну что мешало ему тогда взять увольнительную и самому навести справки? В голову не пришло заниматься каким-то левым мальчишкой?

Дерен кивнул, прощаясь.

— Лейтенант? — решился Астахов.

— Вальтер меня зовут.

— Юрий, — Астахов протянул руку. Он знал, этот выговорит. — Ты думаешь, капитан Пайел жив?

— Я не думаю, я знаю.

— А про голову говорят — это как же?

— Голимая пропаганда. Не верь. Такие люди не умирают, иначе вселенная людей давно бы накрылась каким-нибудь древним медным тазом.

— Медным? — улыбнулся Астахов. — А почему именно медным?

— Да Хэд его знает, бабушка так говорила, — он усмехнулся. — Хэда в её времена знали как лидера Гамбарской группы учёных, открывшего принципы искусственного интеллекта. Может, и «медный таз» — какой-нибудь древний научный метод изоляции откровенных дебилов?

— Хорошо бы, — согласился Астахов. — Знаешь… Я… знал вашего капитана. Ещё на Севере. Тоже почти мальчишкой.

— Ну, раз знал, то тем более должен понимать, что помирать ему ещё рано.

Они попрощались уже почти как друзья.

Астахов поднялся в кабинет к начальнику станции.

— Юра, что это было? — Марвин растирал лицо, пытаясь привести себя в чувство. — Этот пилот… Он крутанулся и в прокол ушёл из-под станции. Он больной, что ли?

— Это он так раздражение срывает. Злой.

— А что такое?

— Мы им Рэма продали. Рэма Стоуна. Парнишка из прошлого набора, помнишь?

— Это который бывший шпион?

«Шпион, — подумал Астахов. — Из детского мира во взрослый».

Но промолчал.

* * *

Утром у Рэма болела голова, и дёргало перенапряжённые мышцы. Завтрак он проигнорировал, и Гарман явился в обед с медиком.

Рэма заставили раздеться. Медик долго водил по телу пацана меддиагностом, нехорошо щурился и молчал.

Шарик меддиагноста парил над кожей Рэма, обдавая её то теплом, то холодом, и кожа покрывалась мурашками.

Пацан плохо спал, со вчера ничего не ел и, конечно, замёрз.

— Может, в медотсек его сопроводить? Машиной посмотришь? — предложил медику замполич.

— Да тут и так всё понятно, — констатировал тот, подзывая свою хитрую машинку и выворачивая её, словно проколотый резиновый мяч. И продолжил. — Посттравматика. Обычное дело. Он же с Дереном почти в мясорубке побывал. На «Леденящем» его физически пролечили, а что там в голове — это серьёзно надо смотреть, не мне. А вот что тощий он у вас не по возрасту — это косяк. Куда вербовщики глядели?

— Что ты имеешь в виду? — вскинулся замполич.

— Ничего не имею — сами разбирайтесь. Не будет жрать, через сутки начнём кормить принудительно. За трое суток не сдохнет.

Медик погладил прозрачный контейнер и обмякший меддиагност втянулся в него прямо сквозь стенку.

Рэм против воли смотрел, как внутри контейнера меддиагност распускается многоцветным бутоном неведомого цветка. Подсоединяется к датчикам и передаёт информацию.

— А тебе бы я посоветовал выполнять правила, — сказал Рэму медик и повернулся к дверям. Обернулся: — Правила — это то, что тебе сейчас надо. И начни с обеда. Хочешь, чтобы тебя кормили через зонд?

Рэм посмотрел сквозь него. Ему было всё равно.

Гарман покачал головой и вышел следом за медиком.

Но упорства замполичу было не занимать, и вечером он явился, закачав на браслет головидео о том, как именно нарушителя правил будут кормить.

И Рэм сдался.

К тому же его уже трясло то голода.

Через три дня без информации, без единой живой души в четырёх стенах он потихоньку смирился с проклятыми здешними «правилами».

Мир вообще жесток. И никто не обязан был его понимать и быть ему другом.

* * *

Дерен вернулся через трое суток. Явился, не раздеваясь, швырнул на стол Гарману инфокристалл с документами Рэма и прямо у него в кабинете начал разбирать компессионку.

Гарман вставил кристалл в браслет, открыл первый же файл и пролил на комбинезон кофе.

— Так ему на самом деле 16? — спросил он. — Вот прямо 16? И ты знал это сразу, когда орать прибежал? И что теперь делать?

— Сначала я хотел передержать его год и отправить учится в Академию, — пояснил Дерен и замолчал.

Он ощутил, как внутри него натянулись несуществующие раньше нити.

— А теперь? — поторопил Гарман и поставил кофе.

— А теперь… — Дерен вздохнул. — Знаешь… У него толерантность к изменённому пространству нулевая.

— Это как? — не понял Гарман.

Он не был пилотом и какие-то тонкости приходилось ему пояснять.

— А так, — Дерен доразобрал компрессионку и опустился в кресло. — Он себя в зоне Метью чувствует лучше, чем здесь, понимаешь? Какая-то продуктивная мутация, но не Гендепу же отдавать? Да и потенциал… Так что придётся нам это сокровище как-то самим воспитывать. Как-нибудь справимся. Ты понимаешь: все вылеты — только с моей визой, и на боевые я сам буду решать, когда его ставить. А так… Пацан как пацан. У тебя вон Эмор регулярно лютую хрень творит, а ему вроде бы двадцать три…

— Эмор? — Гармон порадовался, что успел поставить чайку с кофе, потому что вспомнил об утреннем ЧП и едва не подскочил. — Ты не поверишь, Валтер! Они опять лазили в двигатель!

— Кто — они?

— Эмор, разумеется, инициатор. И до кучи два десантника и Бо. Десантники здоровенные, там же ещё надо в шахту залезть!..

— А Бо-то зачем? — только это и удивило Дерена.

— Так они без него протиснуться не смогли. Там теперь сетка. Келли после прошлого раза велел заварить всё на хрен и пополам. Так это хаттское отродье просочилось сквозь сетку!.. Ты бы видел, как Келли орал!

— А зачем лазили-то? — улыбнулся Дерен.

— А… Вот! — Гарман вывел над браслетом голограмму уморительного детёныша какого-то небольшого зверька. Упитанного, с довольной мордочкой. Этот свинёнок провалился сквозь сетку и там пищал, они и полезли. Теперь впятером сидят в карцере. Требовали ему молока, но выяснилось, что он и котлеты прекрасно жрёт.

Дерен внимательно всмотрелся в голограмму и нахмурился:

— Гарман, срочно бери десантников и осмотрите двигатель!

— Зачем? — Замполич взял свой остывший кофе.