Книга Пари, или не будите Лихо, страница 38 – Яна Лари

– А где моя толстовка? – с фальшивой беззаботностью тянет он, нервозно роясь в нижнем ящике шкафа. – Ты не в курсе? – Ещё спустя пару минут цедит уже с ощутимым нажимом: – Вера?

Молча обвожу губы алой помадой, проглатывая раздражение и встречный вопрос: куда это он собрался вместо занятий?! А главное, когда, наконец, соизволит взяться за ум?

Меня это не касается – в ответе можно не сомневаться.

– Я, чёрт возьми, с кем разговариваю? – отдёргивает он в сторону занавеску, разрушая с таким трудом выстроенное мной спокойствие.

– Ты что-то сказал? – недобро улыбаюсь, ревниво вдыхая одуряющий запах его новых духов.

Боже...

Мне хочется сорвать с него рубашку и придушить одновременно.

– Где моя толстовка?

Если взглядом можно убить, то Лихо только что отымел мой остывающий труп.

– На балконе сохнет, – картинно напускаю на себя скучающий вид, внутренне сотрясаясь в мстительном хохоте.

– Шутишь?! Да я её ни разу не надел! – повышает он голос, мрачнея с каждой секундой.

– А я предупредила – всё, что не на месте автоматом отправляется в стирку.

– Ты нарочно ведёшь себя, как злобная стерва? – Матвей проводит рукой по волосам, свирепым взглядом требуя покорности. – Прекрати меня дрессировать!

Поправив воротник шёлковой блузы, спускаю ноги с подоконника и натягиваю юбку обратно на колени. Достаточно медленно, чтобы он успел хорошенько рассмотреть резинку ажурных чулок. Однажды уяснив, что Лиховского сводит с ума моя близость, я бессовестно пользуюсь этой маленькой слабостью, мгновенно переключающей тумблер в его голове.

– Какие проблемы? Зарабатывай законно, слова поперёк не услышишь, – пожимаю плечами, будто бы невзначай поправляя очки. Ещё один незаменимый атрибут, которого я раньше немного смущалась и, к моему немалому восторгу, сводящий Матвея с ума.

– А жить будем на что? – на миг моё лицо обжигает громкий горячий выдох. Конечности сразу же становятся ватными, при этом сердце заходится отбойным молотком.

Не успеваю сделать и двух неровных шагов, как сильные пальцы плотным кольцом обхватывают моё запястье. Скользнув горящим взглядом по моим губам, он украдкой косится на часы. Не успеем...

– Я не могу опаздывать, – строго качаю головой, вызывая ответный шквал его недовольства.

– И куда ты, мать твою, так вырядилась?

– На работу, Мася, – язвительно усмехаюсь, свободной рукой отталкивая вжимающего меня в стену ревнивца. – Если экономить, то мы вполне можем прожить без того, чем ты промышляешь.

– Я что похож на альфонса? А матери моей ты тоже сможешь счета оплатить? – потоком сыплются на меня вопросы, ни на один из которых я не могу дать утвердительный ответ. Опять тупик, и так по кругу. – Гвоздики по уценке на день рождения и восьмое марта – такой жизни ты хочешь? – обычно бледная кожа Матвея становится пунцовой, только пар из ноздрей не валит. – Жить на твои деньги? Серьёзно?! Господи, я и так задыхаюсь. Ты меня вконец добить решила?

– Лучше скромные гвоздики от тебя, чем их же тебе на могилу, – произношу шёпотом обуваясь. – Задыхаешься – прогони.

– Вера, ты меня вообще слышишь?

– Слышу! Да толку? – выкрикиваю ему в лицо, чувствуя, что лёгким не хватает воздуха от безысходности. – Ты махровый одиночка, а мне хочется нормальных отношений. Я устала за тебя волноваться.

– Собралась уйти от меня? – в карих глазах столько бешенства, что я невольно пячусь к двери. – Забудь.

– Не переживай, – задираю подбородок, просовывая руки в рукава куртки в попытке изобразить решительность, которую на деле совсем не чувствую. – Сначала выиграешь своё чёртово пари, как договаривались.

– Так ты терпишь ради пари, – прищуривается Лихо. Тихий голос звенит сталью, давая понять, что сегодня я всё-таки перегнула. – Продолжай в том же духе. Кто я такой, чтобы тебе мешать, идиотка.

Хлопнув дверью, спускаюсь во двор, где грязные лужи отражают такое же грязно-серое небо. Кругом сплошная серость: невзрачные здания, угрюмые лица, безрадостные мысли – ни одного яркого пятна, чтобы разбавить горечь от новой ссоры. Однако неожиданный звонок принимаю с неизменной улыбкой, старательно погасив в себе желание тупо завыть.

Всего за пару недель девушка Беды стала мне хорошей подругой и частично отвлекла от переживаний за родную сестру, которая замкнулась в себе и не проявляет особого рвения с кем-либо общаться. А мне совестно настаивать. Так и живём.

– Привет, труженикам! – бодрый голос Леры пронизывает позитивом даже на расстоянии. – Знаю, что спешишь, я на два слова: одна полоска! Похоже, это переутомление снова даёт о себе знать. Зря я перестала пить витамины.

– Ну вот, отлично. Исправляйся. Как насчёт отметить? – сажусь в машину, едва сдерживая умильный смешок. Эта мнительная парочка любое недомогание: от чиха до мигрени готова списывать на погрешности контрацепции. – А стоп, не факт. Мне вечером нужно будет заехать в "Кошкин дом", сделать пару снимков. Помнишь, я рассказывала про кошку, у которой хозяйка в больнице?

– Ну?

– Можешь поздравить наш приют. Окотилась красавица позавчера. Целых восемь богатырей, и всем нужно начинать подыскивать добрые руки. Так что не знаю, когда освобожусь. Ладно, мне нужно ехать, заберу перед уроками кое-какие вещи из дома. А ты расслабься. Хочешь, ещё раз перепроверь для верности.

– Издеваешься? Сразу девять разных тестов на беременность не станут врать. Ну всё тогда, поздравляю с пополнением! Не буду задерживать, пойду собираться на пары.

– Спасибо, – шмыгаю носом, осознавая, что мне кроме Леры больше даже не с кем поделиться важными для меня мелочами. Лиза замкнулась, Матвей если не пропадает где-то, то отсыпается...

В одном сером-пресером городе жила одна несчастная-пренесчастная девушка и точило её голодное-преголодное одиночество. Я думала любовь это исправит. Напрасно, стало только хуже.

– Вер, а с голосом-то что? Очередной скандал?

– Скандал явление временное, а у нас ругань вместо завтрака, обеда и ужина. Любить его непросто, но я знала на что иду.

– Дай ему время. Агрессия обычная реакция Лиховского, на то, что он не может контролировать.

– Не переживай, время и сердце всё, чем я богата. И мне для него не жалко ни первого, ни второго, – усмехаюсь с налётом невольной ревности. Они принимают друг друга любыми, а я как деталь от другого конструктора, не подхожу, как бы не подстраивалась.

Невзирая на хорошие новости и пустую квартиру, встретившую меня блаженной тишиной, в школу я приезжаю в подавленном настроении, которое усугубляется коротким сообщением от Дронова: "Лови прощальный подарок, Вера".

Самого подарка пока не видно, однако можно не сомневаться – это непременно будет что-нибудь с душком.