Книга Босс в законе, страница 41 – Владимир Колычев

Дом Власова выходил к самой реке. Берег тут был высокий, но не обрывистый. От кромки воды к нему вела длинная петляющая тропинка, Максим еще вчера заметил ее.

Сейчас он подъехал к ней с другого конца, остановил машину и вышел из нее. Дальше только пешком.

Стасов двинулся за ним. Ну да, куда же без него?

Максим собирался идти к дому, но Стасов заметил вдалеке рыбака и направился к нему. Старый седой дед стоял в камышах как цапля, только не на одной, а на двух ногах. Длинные болотные сапоги делали его неуязвимым для воды, которая доходила ему едва ли не до пояса. Но она была майская, холодная, от долгого пребывания в ней можно было отморозить не только ноги. Уж кто-кто, а Максим знал это. Да и Стасову досталось. Но дед, видимо, не имел ни малейшего представления о вреде ледяного купания, поэтому стоял с удочкой неподвижно, как будто заснул. Может, он просто заледенел от холода и не в силах был пошевелиться.

Стасов уже открыл было рот, чтобы окликнуть рыбака, но тот опередил его.

— Да тише ты! — крикнул он. — Рыбу распугаешь!

Дед медленно, задним ходом стал выходить из воды. Удочку он при этом держал, затаив дыхание, как будто поплавок уже ушел в воду, осталось только выдернуть добычу. Но поплавок этот самый лишь беспомощно качался на мелкой волне, клева не было никакого. Однако в садке, прилаженном к бедру старика, Максим заметил несколько мелких рыбешек. Коту на ужин сгодятся.

— Капитан Павлов! — представился он. — Уголовный розыск.

— Да тише ты! — все так же громко цыкнул на него дед.

— Хороший клев разыскиваем, — сказал Стасов. — Говорят, злые люди его украли, рыба ловиться перестала.

Старик и хотел одернуть его, но смысл этих слов дошел до него раньше, прежде чем открылся рот.

— А ведь и правда украли, черти! — заявил дед, вздохнул и вынул из воды крючок с раскисшим червем.

— Может, кто-то из этих? — спросил Максим, вынимая из кармана фотографии Мухина, Тарабая, Хомского, Клязьмина и Зотова.

Снимок Мухина он взял из личного дела, а остальным пришлось устроить фотосессию. Персонально каждому, в одиночной камере изолятора временного содержания.

— Этого видел! — сказал дед, ткнув пальцем в портрет Мухина.

— Сорок шестой дом вчера горел.

— Да, знаю, пожар был, — произнес старик, безучастно глядя на остальные фотоснимки. — А этих не видел.

— И не знаете?

— Нет.

— А Мухина?

— Теперь знаю, что это Мухин, — заявил дед и улыбнулся, обнажил проплешину в ряду верхних зубов. — Видел его несколько раз. Ходил тут, рыбу распугивал. Удочка у него хорошая, десять тысяч стоит. Я такую в магазине видел. — В стариковском голосе тихонько звякнули завистливые нотки.

— Вы до пожара его видели или после?

— Я и пожара-то не видел. Но Мухина вашего заметил утром. До этой беды.

— С удочкой?

— С удочкой. И в сапогах.

— В сапогах? Не в ботинках?

— В сапогах!

— Может, все-таки в ботинках?

— Да что ж я, по-вашему, сапоги от ботинок отличить не могу? — возмутился дед.

— Значит, все-таки сапоги, — поверил ему Максим.

— Хотя нет! — заявил вдруг старик, и в глазах у него вспыхнули огни праздничного салюта. Максим приготовился выслушать подтверждение своей версии.

— Нет, это были не сапоги!

— Ботинки!

— Черт-те что, а не сапоги это были! — Дед ликующе провел руками по своим болотникам. — Вот у меня сапоги!

Стасов кивнул, глядя на него, повернул голову к Максиму и сказал:

— Значит, все-таки сапоги.

— А где ж тогда были ботинки?

Они поблагодарили старика, продолжили путь, вышли к пепелищу. Максим отыскал место в огороде с желтоватой глиной и увидел там четкий отпечаток толстой рифленой подошвы.

— Так сапог это или ботинок?

Павлов позвонил Груздеву, спросил, как выглядят ботинки Мухина и какая у них подошва. Оказалось, что ботинки заметил участковый, он же обратил внимание на грязь, прилипшую к ним. Криминалисты же ими не интересовались.

Груздев ботинки тоже видел, даже смог сказать, что подошва у них толстая и рифленая. У одного башмака она была сломана поперек.

— В Пригорьевск едем, — сказал Максим, возвращая телефон в карман. — За ботинками.

Стасов сидел на корточках и водил пальцами над отпечатком, будто колдовал.

— Сорок третий размер, — в раздумье проговорил он. — А вид такой, как будто ребенок наступил. Грунт мягкий, след глубже должен быть.

— Мухин шел по тропинке, оступился, попытался восстановить равновесие, зацепился ногой, не успел на всю силу вдавить, — выдвинул предположение Павлов.

— Так-то оно так, но тогда скос в левую сторону произошел бы. А тут ровнехонько, как будто нога плавно ставилась и ровно. А так не бывает. Особенность походки так же идентична, как отпечатки пальцев. У кого внутренний скос, у кого внешний, а тут никакого нет. Как будто кто-то по всей площади ровно давил руками.

— Руками? Зачем?

— Давай не будем гадать на кофейной глине, — заявил Стасов. — Звони эксперту, пусть берет свой чемоданчик и к нам отправляется. Заодно и ботинки прихватит. Нечего два раза ходить.

Эксперт-криминалист подъехал часа через два. К этому времени Максим и Стасов обошли чуть ли не полпоселка в поисках свидетелей, но без всякого толка.

Зато Марат Сергеевич Аваров не подвел, прямо на месте сделал заключение. Ботинок, оставивший след, действительно принадлежал Мухину, но в грунт его вжимала не нога, а рука. Видимо, кто-то таким образом поставил печать, подтверждающую присутствие Мухина на месте преступления.

Мухин изображал из себя умирающего лебедя. Малахов мрачно усмехнулся, глядя на него. Возможно, ему и на самом деле недолго осталось. Служить. Сядет за ограбление или по дискредитации уйдет. Ну никак не мог Мухин не участвовать в схемах, за которые был привлечен Сажин и когда-нибудь угодит за решетку Антонов.

Но пока Мухин служил с ним, и подполковник просто обязан был навестить его в больнице. К тому же вопросов он имел полный короб, начиная от желтой глины.

— Значит, Сажина вы знаете с детства? — спросил Артем.

— Дружим, — сказал Мухин.

Что ни говори, а Тарабай постарался на славу, отбил Мухину все, что только можно было. Хорошо, что он хоть как-то выжил.

— А кличка у него Сажа?

— Ну да, звали его так.

— Власов перед смертью имя убийцы назвал. Сажа. Так он сказал.

— Сажин не мог.

— Конечно не мог. Сажин в следственном изоляторе находился. А вот вы могли. Вы же друзья и коллеги.