Книга Сан-Инферно. Новичок, страница 10 – Татьяна Зимина, Дмитрий Зимин

Я поспешно открыл воду. К счастью, обычную, прозрачную и исходящую паром.

— Спасибо, э... — обратился я к крохе.

— Пим. Так меня зовут, — существо сказало это с гордостью, и теперь я прекрасно понимал, почему.

— Спасибо, Пим, — я так и не понял, мальчик это или девочка. Или ещё кто-то. — Ты мне очень помог.

— Пустяки, — громадный колпак угрожающе наклонился. — До тебя посудомойщиком был я, так что ты оказал мне услугу.

В голове возник образ крохотного, чуть выше моего колена существа, барахтающегося в гигантской раковине, среди тарелок и стаканов, и ведущего бой не на жизнь, а на смерть с живой губкой...

— И какую работу ты получил? — как можно больше вопросов. Вот мой новый девиз.

— Меня повысили, — теперь колпак наклонился в другую сторону. — Теперь я мою гусениц.

— Поздравляю.

Интересно, о каких гусеницах идёт речь?.. На ум приходит сразу две версии: одна — зелёная и волосатая, с множеством лапок, вторая — ржавая и лязгающая, покрытая тонной грязи...

— Смотри! — вдруг закричал Пим, указывая мне за спину.

Воду я выключить забыл. И теперь из раковины лезла плотная фиолетовая шапка пены... Вероятно, горячая вода взбила попавшее туда мыло, и...

— Быстро бросай туда тарелки! — скомандовало существо. Я послушался. Снял с вершины горы несколько блюд и погрузил их в раковину. — Теперь добавь к ним губку. Просто опусти её в воду...

Как только губка погрузилась в раковину, она отлипла от моей ладони и с бешеной скоростью заработала ложноножками.

— Ох ты ж ё... — я застыл с открытым ртом.

— Не зевай! — кричал Пим. — Лови чистые тарелки и бросай грязные!

Так вот почему Папа Борщ предупреждал о том, чтобы я ничего не разбил.

Эта работа больше подошла бы профессиональному жонглёру. Тарелки вылетали из раковины чистые, но на бешеной скорости — словно их запускали из специальной пушки на стрельбище. Только успевай хватать! А между тем в воду нужно было доставлять следующую порцию грязных — иначе губка высовывалась из воды и начинала угрожающе шевелить лапками в мою сторону...

Раз-два, раз-два, гора посуды стремительно таяла, а я даже не намочил рук.

Но попрыгать пришлось изрядно: я бегал и ловил тарелки, как профессиональный вратарь. Запыхался жутко.

Но только я собрался перевести дух, послышалось:

— Э-гей! Не зевай!

И желтый, как лимон, человечек подкатил к раковине целую тележку, уставленную... Хрупким стеклом. Бокалы, фужеры, треугольные мартинки, рюмки и рюмочки. Всё это великолепие переливалось прозрачным светом и мелодично позванивало.

— И чтобы ни одного отпечатка пальцев! — крикнул желтокожий и испарился.

— Ну что, Фонци, потрудимся?

Так я окрестил живую губку. Не зная, какого он пола, придумал такое вот нейтральное имя...

Фонци высунул из фиолетовой пены ложноножку и призывно помахал.

Глаза боятся, а руки делают... Как-то я приноровился ловить и бокалы тоже, успевая расставлять их на чистых полотенцах ровными, как на параде, рядами.

Эх! Видела бы меня сейчас бабуля... Упс. Может, осколки никто не заметит?

— НОВИЧО-О-ОК!..

— Да понял я, понял. Зарплаты мне не видать, как своих ушей.

После бокалов были кастрюли и сковородки. Вот тут-то и началась настоящая работёнка. Сковородки были величиной с тележное колесо — чтобы Фонци было над чем трудиться, мне приходилось держать их, наклоняя в разные стороны, а потом доставать из раковины и водружать в специальную сушилку.

Вот тебе и спортзал, — думал я, ворочая казан, в котором легко можно было приготовить самого Папу Борща, и ещё бы место осталось. — Несколько кастрюль, и твои мускулы ноют так, словно работали с самым тяжелым весом.

Не знаю, сколько прошло времени. Но в один прекрасный момент я заметил, что посуда кончилась, и даже Фонци шевелит лапками как-то лениво, без энтузиазма.

Когда я выловил его из воды и хорошенько отжал, он даже не подумал липнуть к моей руке, а просто повис, как обычная тряпочка.

Уложив губку сушиться и отдыхать, я снял фартук и устало побрёл, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от опустевшей и непривычно тихой кухни.

Но так как идти особо было некуда, я вновь оказался в клубном зале, неподалёку от сцены. Побродил между пустых столиков, заглянул в оркестровую яму...

Никого здесь не было. Занавес опустился, и все разошлись по домам. Интересно: какая здесь жизнь? Я что хочу сказать: кроме клуба я ведь ещё ничего не видел. Было до жути любопытно взглянуть на город, этот таинственный Сан-Инферно.

И тут я услышал тяжелый вздох. Он раздавался из-за кулис, примерно оттуда, где лежали злополучные мешки...

Я запрыгнул на сцену. Идти мне особо некуда, так что почему бы и не посмотреть?

За кулисами сидела Цербер.

Не буду описывать, как она выглядела. Но если бы кто-то хотел написать картину "Отчаяние" — на роль модели она бы подошла отлично.

Всё ещё в своём тяжелом бронелифчике и железной юбке, сейчас она ничем не напоминала грозную воительницу, а походила просто на усталую тётку, присевшую отдохнуть на лавочку, утром после Хеллоуина.

В одной руке у неё была бутылка, в другой — сигарета, а на коленях — коробка шоколадных конфет. Собственно, конфет там никаких не было. Просто коробка с золотыми ячейками.

На первый взгляд, Цербер просто отдыхала после трудового дня. Но выражение лица, а особенно безысходно опущенные плечи говорили за то, что не всё так просто у владелицы гигантского бронелифчика.

— Э... Привет, — в знак дружелюбных намерений я слегка помахал рукой.

Цербер вздрогнула. Коробка от конфет испарилась моментально, плечи выпрямились, а взгляд сделался зорким и подозрительным.

— Новичок? Что ты здесь делаешь?

— Ну, я закончил мыть посуду... А в кухне никого не было, так что...

— Ясно, — она вздохнула. — Папа Борщ забыл показать тебе общежитие.

— Общежитие?

— Для тех, у кого в городе нет постоянного жилья, клубы вроде нашего предоставляют комнаты. Днём по улицам ходить опасно, и чтобы не нанимать новых сотрудников каждый день... — она пожала плечами. — В общем и целом, дешевле обеспечить помещение с кроватями и кормёжкой. К тому же, это гораздо выгоднее — для клуба, я имею в виду. Ладно, идём. Покажу тебе...

— Вообще-то, — я сделал небольшой шажок в её сторону. — Я бы с удовольствием немножко посидел. Если ты не против, конечно.

Цербер посмотрела на меня с ещё большим удивлением и покачала головой.