Книга Опекун. Вне закона, страница 24 – Ронни Траумер

И только оказавшись за дверью своей спальни, я сползаю по твёрдой поверхности на пол. В один миг вся смелость и уверенность в собственных силах испаряется, и я начинаю горько плакать.

Зря я карточку бросила, конечно, но мало того, что он поимел меня, даже в лицо не взглянув, так ещё решил откупиться от меня деньгами. Нет, я понимаю, что чаще всего он так и поступает. Трахнет кого-то пару раз, брюлики или шубу купит, и все остаются довольны. Только я не из этой категорий, мне не нужно ничего, пусть отпустит меня домой. Полжизни прожил, а в людях так и не научился разбираться.

Выплакав обиду, я вытираю щёки, встаю на ноги, собираясь пойти в душ и с помощью тёплых струй воды снять с себя напряжение этого дня. Но едва отхожу от двери, как та распахивается, с грохотом врезавшись в стену. Подпрыгиваю на месте, и в голове только одно – хорошо, что я успела отойти. Он бы убил меня сейчас.

– Что вы… – возмущённо начинаю, но договорить не успеваю.

Самойлов в два шага оказывается передо мной и впивается своей лапой в мою шею, заставляя поднять голову и посмотреть на него. Я видела Марата злым, видела его пугающе спокойным, но таким, как сейчас, – никогда.

От злости его лицо перекосилось, губы поджаты, желваки играют, а в глазах чернота плещется. Кажется, я доигралась и скоро окажусь на месте Миши.

Я перестаю дышать, либо от испуга, либо от того, что мне горло сжимают. Скорее, от страха и незнания, что можно ожидать от этого человека. Всё что угодно, в принципе.

– Ты слишком много себе позволяешь, – шипит сквозь зубы мне в лицо, обдавая запахом алкоголя.

Интересно, сколько он выпил, пока ждал моего возвращения?! Надеюсь, меньше, чем в тот вечер год назад.

– Отпустите, – требую сиплым голосом.

– Не знаешь, что значит быть благодарной, – игнорирует меня и подталкивает назад.

– Мне больно, – на глазах слёзы выступают, но я старательно не позволяю им катится по щекам.

– Напрочь отсутствует чувство страха, – продолжает говорить, словно не слышит меня.

– Это неправда, – едва выговариваю, вцепившись пальцами в его лапу.

– Выпороть тебя надо как следует, – шипит и со всей силы на кровать бросает.

– Опоздали на парочку лет, – проговариваю и шею тру, завтра на ней будут следы его руки.

– Никогда не поздно воспитанием заняться…

– У вас есть дочь, ею и занимаетесь, а меня оставьте в покое! – кричу, уже давясь слезами. – Я ничего от вас не требовала, зачем мне деньги? – встаю на ноги и смотрю на него снизу вверх. – Что это за жест такой был? Я вам кто, чтобы вы позволяли себе так меня унижать?

– Все бабы мечтают о безлимитной карточке…

– Я – не все! – ногой топаю и кулачки сжимаю.

Обида, злость, безысходность смешались в одном котле и кипят, словно на бушующем огне. Сколько можно терпеть такое отношение к себе? Сколько можно позволять совершенно чужому человеку, возомнившему себя моим хозяином, управлять мной и моей жизнью?

– Рот прикрой! – цедит сквозь сжатую челюсть.

– Не буду! Мне надоело! Кто вы такой? Что вам от меня надо? Какого чёрта держите меня в этой квартире?

– Для твоей защиты! – кричит мне в ответ.

– Защищать меня надо от вас, – уже спокойнее произношу и опускаю голову, но слышу, как скрипят его зубы. – То, что мы… что между нами было, ничего не значит. Так получилось, и всё, – поднимаю взгляд и вижу недовольство в его глазах. – Просто секс, не надо этому столько внимания уделять, и тем более деньги мне за это давать как проститутке.

– У тебя со всеми просто секс? – внезапно спрашивает совершенно не то. – Скольких ты уже ублажала?

Через секунду моя ладонь со звоном приземляется на его щеку. Я даже понять не успела, что творю. Однако не жалею ничуть, Самойлов уже выходит за рамки.

– Как вы смеете? – шиплю с обидой и злостью. – Я была невинна!

– Уже год как нет, – говорит в ответ, на что я прищуриваюсь и смотрю на него, пытаясь понять, к чему он вообще этой темы коснулся.

Какая ему разница, с кем я сплю? Я свободная, давно совершеннолетняя, и только мне решать, в чью постель ложиться. И совершенно неважно, что за этот год я ни с кем не спала. То, что я девственности лишилась, ещё ничего не значит.

– Да вы просто… – указательным пальцем тычу ему в грудь, но слов подобрать не могу.

– По рукам пошла, м? – спрашивает, надвигаясь на меня. – Ноги перед каждым встречным раздвигаешь? Список длинный? – каждый шаг сопровождается вопросом, и вот я снова упираюсь ногами в кровать. – Ну так давай, – с этими словами он толкает меня в грудь, и я падаю спиной на мягкую постель.

И уже откровенно боюсь. По-настоящему боюсь, что он потерял контроль над собой, а я точно договорилась.

– Что вы делаете? – дрожащим голосом спрашиваю, когда он ремень на брюках расстёгивает.

– Это просто секс, не так ли? – пожимает плечами, словно всё нормально, однако глаза чернотой покрылись.

– Не надо, – мотаю головой и, приподнявшись на локтях, отползаю назад.

– Нет разницы с кем, – резко хватает меня за ногу и притягивает к краю кровати.

– Вы с ума сошли! – делаю вывод и по рукам его луплю. – Прекратите! – требовательно кричу.

– Раньше думать надо было, – произносит и уже молнию на брюках расстёгивает.

– Пожалуйста, – уже умоляю, сменив тактику.

– Просто секс, – повторяет снова мои же слова, и я уже жалею, что вообще рот открыла. – Ну что застыла? Ноги раздвигай! – требует, а я уже не вижу его из-за пелены слёз на глазах.

– Прошу, прекратите! – на грани слышимость умоляю.

– Я был о тебе лучшего мнения, – наклонившись, выплёвывает мне в лицо. – Посидишь пока взаперти, подумаешь о своём поведении, – говорит и толкает меня.

Разворачивается и, поправляя штаны, выходит из моей комнаты, дверь громко захлопывает и сразу же на ключ закрывает.

Что, чёрт возьми, это было? Что его так разозлило? Сам же меня помоями облил, когда эту карточку сунул, и я ещё виноватой осталась.

Я думала, он, и правда, меня заставит с ним… господи, пусть всё это будет сном. Плохим, ужасным сном. Пусть я проснусь и окажусь дома, в своей кроватке, на кухне мама будет печь оладьи, мы вместе позавтракаем, обнимемся и разбежимся на работу. Пожалуйста, пусть это всё прекратится!

Свернувшись калачиком на кровати, я заливаюсь слезами долго, пока не засыпаю. А будит меня сам Самойлов, и не самым мирным способом:

– Встала! – толкает меня в плечо, словно я мешок с картошкой.

Спасибо, хоть не ногой.

– Зачем? Вы всё равно меня заперли, – бурчу сонным голосом.

– Я сказал – встала! – рявкает на всю комнату.