Онлайн книга «Рябиновая невеста»
|
— Да что же это такое… — Эйда Олинн? Эйда Олинн, это вы? — услышала она голос Бруны и обернулась. — А я с ног сбилась, ищу вас везде! Весь замок оббегала, от подвалов до башен. Эйлин Гутхильда лютуют, велела вас из-под земли достать! Бруна остановилась, держась за бок и пытаясь отдышаться. − Что стряслось? — тревожно спросила Олинн. − Ой, пропало что-то у эйлин Гутхильды! Да ещё кто-то колдовские знаки вырезал в хёрге, ох, не отдышусь никак! Да идёмте же скорей, а то достанется и мне, и вам! Ой, что у вас с платьем-то? Вы же вся в песке да в тине! — Бруна уставилась на её платье. − Это… долгая история, упала в ров… идём! Она забежала в свою комнату, стянула мокрую одежду и бросила в угол. Не хватало ещё перед мачехой объясняться! Быстро расчесала волосы, заплела в косу, а Бруна всё это время стояла в дверях, перетаптываясь с ноги на ногу, словно боялась, что Олинн снова исчезнет. −Ой, поторопились бы… — А что за колдовские знаки? — спросила она, приглаживая ладонями волосы. — Так эрль сказал! На серебряном дубе кто-то вырезал! — Что? — у Олинн даже руки похолодели. Только этого не хватало! — Ага, и ещё что-то там жгли и черепки валялись. Не иначе колдун у нас завёлся в крепости! Эрль говорит, это он подманивает волков! − Ну, ладно болтать ерунду! Идём, − махнула она Бруне и прихватила связку ключей, − чего стоишь? − Ой, боюсь я, − пробормотала Бруна, поправляя на шее деревянные бусы, − достанется же вам сейчас. − Мне? Чего это мне достанется? — удивилась Олинн, захлопывая дверь. − Ключи-то и у вас, поди, были… − Ключи? Какие ещё ключи? − Так от сокровищницы−то. − Да нет у меня таких ключей, − усмехнулась Олинн, − У меня только от кладовых да погребов. Так что пропало-то? − Ой, кто бы знал! Какая-то драгоценность. Звезда какая-то из сокровищницы ярла. Серебряная что ли… А Олинн почувствовала, как сердце совершило сумасшедший прыжок и забилось где-то в горле быстро-быстро. Она мельком взглянула на свои ладони и переспросила охрипшим голосом: − Какая ещё звезда? − Да кто же её знает! Я отродясь никакой звезды не видела, ни на эйлин Гутхильде, ни на её дочках! Да какая−то видать дорогая. Но большего Олинн узнать не удалось, потому что они уже подошли к покоям мачехи. Оттуда доносились крики, и Бруна осторожно поскреблась в дверь, а как только разрешили войти, она отскочила в сторону, пропуская Олинн вперёд. В покоях мачехи горели свечи, и комната была полна народу. Служанки выстроились в рядок вдоль стены, а у кровати застыли дочери эйлин Гутхильды. Сама хозяйка замка расхаживала напротив перепуганных служанок, похлопывая себя по ладони сложенным вдвое кнутом. И обернувшись, она одарила Олинн таким тяжёлым взглядом, что стало понятно, не всё плохое за день ещё случилось. Олинн быстро присела в полупоклоне, но не успела даже распрямиться, как к ней подошла мачеха и сдёрнула с её пояса связку ключей. − Так может, ты у нас воровка−то, а? Болотное отродье?! −Да что пропало−то?! — дрожащим голосом спросила Олинн. − Кто-то забрался в сокровищницу, − услышала она позади себя голос и обернулась. — И стащил одну очень ценную вещь. Может, ты знаешь, кто это был? Позади неё стоял ярл Римонд с хмурым лицом, и его взгляд тоже не сулил ничего хорошего. — Я… я ничего не брала! — воскликнула Олинн срывающимся голосом. — Да у меня и ключа-то нет от сокровищницы! — Зато остальные ключи есть! И от моих покоев тоже, — грозно ответила Гутхильда и махнула рукой Бруне. — Зови нашего эрля, сейчас выясним, кто это был! А ты отойди пока. Гутхильда почти оттолкнула Олинн к стене, туда, где стояли её дочери. — Великие боги! Линна! — зашептала Фэда, тоже прижимаясь к стене, подальше от света свечей. — Что у тебя с глазами?! — С глазами? Да всё с ними нормально, — пробормотала Олинн, отмахнувшись. Ну, поплакала она сегодня, чего уж там! — Они же у тебя, как у кошки! — прошептала Фэда. Но Олинн уже не слушала сестру, а рассматривала беспорядок в комнате. Повсюду разбросаны вещи, и у стены стоят несколько сундуков, разинув свои пасти-крышки. На кровати в беспорядке валялись соболиные накидки эйлин Гутхильды, и рядом стоял распахнутый ларец с жемчугом. А ещё дорогие платья были свалены в кучу прямо на полу, и всё это было похоже на очень спешные сборы. Бегство… У Олинн сердце ушло всё пятки. Неужели всё так плохо?! — Что стряслось? — спросила она шёпотом Фэду. — Не знаю. Матушка лютует, велела нам собираться. Отец хочет отправить нас всех на север к риг-ярлу в замок, как только лодки придут. Матушка пошла в сокровищницу и что-то там недосчиталась, — дрожащим голосом ответила Фэда, и Олинн увидела, как у неё на глазах блестят слёзы. — А я не хочу уезжать! В комнату вошёл замковый эрль, положил на столик мешочек и, развязав его, высыпал в плошку что-то похожее на пепел. — Ну-ка, все давайте сюда руки, — грозно произнесла Гутхильда. — Кто брал украшение, мы сейчас увидим. И видя, как эрль пошёл вдоль девушек, окуная в плошку гусиное перо и проводя им по ладоням, Олинн подумала, что это, кажется, худший день в её жизни. Ведь она действительно брала в руки то самое украшение! Маленькая Брунгильда начала плакать и икать, а в комнате повисла напряжённая тишина. Фэда, глядя на эрля, побледнела, попятилась, и подхватив на руки Брунгильду, спряталась у сестёр за спиной, подталкивая вперёд Селию. А Олинн даже испугаться как следует не успела, когда перо эрля коснулось её ладоней. — Это она! — торжественно произнёс эрль, ткнув в неё пером. И врать было бесполезно, потому что от пепла, который эрль нанёс пером на кожу, на её ладони засветился контур треклятой звезды, и, весь мир рухнул на голову Олинн в один момент. Она только увидела вытянувшиеся лица служанок и прищуренный взгляд ярла Римонда, в котором она прочла свой приговор. — Ах ты, дрянь! Болотное отродье! — прошипела эйлин Гутхильда, плётка взвилась в воздух и опустилась Олинн на плечи, но она даже боли не почувствовала. — Я говорила, продать надо эту девку! Воровка! Наверное, мачеха исхлестала бы её кнутом до смерти, но во дворе затрубил горн, и ярла Римонда срочно потребовали вниз — прибыл гонец. — Заприте её в кладовку, — бросил ярл грозно. — Никому её не трогать, никому к ней не подходить и никому с ней не разговаривать. Или шкуру спущу! Я сам её допрошу. |