Книга Марргаст. Первое семя тьмы, страница 45 – Анна Чайка

− Забудь. Он пришел.

Мита ступил на берег, расталкивая грязных напуганных детей; на поясе его висела моя секира. Подозвав жену, он отвесил ей пощечину и что-то приказал. Остальные засуетились. В живых оставалось всего десяток полукровок, и Мита понимал, что с такими скудными силами он не сможет отбить новую атаку.

Искаженцы хотели выжить, вот только мы не могли допустить повторения участи Соловки.

Я выскользнул из засады, спустился и, уже не скрываясь, преградил им дорогу.

− Кажется, у тебя моя вещь.

− Явился! Проклятый колдун, − Мита стянул шапку, обнажая бугристые наросты на голове. − Вы убили многих моих друзей, но месть скоро свершится. На меня не действует ваш морок, ведь у меня есть это. Смотрите все!      !

Секира описала свистящую дугу. Мита перехватил ее поудобнее, выставив перед собой. Я рассмеялся. Нет, ну каково! Едва стоявший на ногах, покрытый ожогами и синяками, я вызывал у этого могучего существа только одно чувство. Страх.

Боги бывают весьма злы в своих шутках.

Он жаждал избавиться от навязчивого наваждения. Жаждал доказать собратьям, что мы неопасны. Но не успел. Острая, наспех сделанная стрела вонзилась в глазницу главного искаженца. Северянин воспользовался найденным охотничьим луком как надо. Я подобрал выпавшее из ослабших рук оружие, и ударил по обломку, загоняя стрелу глубже в череп. Мита рухнул под визг женщин.

Впервые мне пришлось убить кого-то хоть немного похожего на человека. К горлу подкатила тошнота, и я присел на песок. Рядом оказалась Лиса.

− Держись. Потом залечим твои раны, − пообещала, склоняясь, чтобы еще раз попытаться снять останки оков с моих запястий. − Пока попей, тебе это необходимо, − Она протянула флягу с водой.

Ее помощь смагам не требовалась. Выжившие искаженцы не собирались держать оборону, побросав выданные им топоры и ножи в песок. Они рухнули на колени, закрывая головы и склоняясь перед озадаченными людьми.

− Не убивайте нас, колдуны, − завопил юнец с зобом, который предвкушал смерть охотницы. − Не надо, мы не хотели, мы сдаемся!

− Это Мита! Все он! Его затея!

− Да, нас заставили. Только не превращайте в лягушек…

− Не зовите ту святящуюся тварь!

Так они решили, что это мы призвали шишигари. Значит, прежде полукровки с ними никогда не сталкивались.

Радогост растерялся. Искаженцы были опасны в своем желании пошатнуть равновесие сил Славии. Их потомство вполне могло сдвинуть людей с пьедестала власти. Но убивать безоружных. Раненых. Напуганных. Нас учили не этому.

Серп в его руке начал опускаться…

Но тут вмешалась судьба в лице одной из жительниц деревни. Худощавая женщина, явно на сносях, с разбитым и изможденным лицом. Я бы сказал, что она сильно недоедала, и все силы ее уходили на поддержание жизни в чреве.

− Чего вы ждете, убейте их! Убейте чудовищ! − закричала она, прижимая к себе чумазого ребенка.

− Они истязали нас каждую ночь, − поддержала другая. − Пусть подохнут, как собаки, те, кто вырезал наших мужей и отцов!

− Да, да! − оживились остальные, и больше всех старалась та, кого покойник Мита называл женой. Искаженцы, не ожидавшие такого неистовства, застыли на месте. Призывы к убийству сыпались на них со всех сторон. Дети плакали и висли на своих матерях.

Смаги повернулись, ожидая приказа наставника Радогоста.

− Ты слышал. Они их сами перебьют, если это не сделаем мы. Не стоит несчастным женщинам больше пачкать руки. Они и так настрадались, − сказал Щука, покачивая отнятым у кого-то тесаком. Самый юный из полукровок, лежавший у его ног, испуганно заскулил. − Они не люди, Рад. А нам велено защищать именно людей.

Все ждали ответа смуглого смага. Он сжимал и разжимал в ладони игрушечную лошадку, казалось, совсем не замечая происходящего. Пугающая пустота возникла в тот момент в его взгляде. Мы ждали.

Он с трудом кивнул.

Свистнули подряд пять стрел. Оставшимся искаженцам Щука и Руслан одним махом перерезали глотки. Никто не пытался убежать или сопротивляться. Страх перед шишигари до сих пор крепко держал их в когтях; а, может, они впервые в жизни ощутили тяжесть своих поступков…

Песок окрасился красным. Тонкие ручьи устремились к воде, а звук детского плача поднялся до небес.

− Это еще не все, − заговорил Радогост медленно, отрываясь от детской игрушки на эфесе своего меча. − Вы! − Он шагнул в сторону раскрасневшихся жительниц деревни. Женщины шарахнулись. Выглядел смаг в этот момент грозно: весь в гари, ранах и с дырой в лице, сквозь которую проглядывались зубы. − Вы должны запомнить этот день. Вот что случается с теми, кто желает другим зла! Вы долго жили с ними, впитывая их желания, потому помните. Ваши дети получили право на существование благодаря нам. И мы вернемся, если здесь вновь затеют недоброе. Эти дети должны вырасти в благодарности к людям и земле, на которой живут. Ваша цель − воспитать их такими. Или мы вернемся, и все повторится!

Выжившие затихли: взгляды их обращались к окровавленным телам полукровок, затем возвращались к смагам, и так много раз. На лицах некоторых мальчиков, жавшихся к их ногам, я уже мог разглядеть ростки зарождающейся ненависти. Ненависти за убитых отцов, за отнятое детство. Наверно, все, что сделал мой наставник, было бесполезно.

Спустя пять-десять зим здесь вновь воскреснет культ Холодной мамы, демона вечной зимы и кровосмешения. К чурке из сгоревшего дерева станут нести трофеи и тела чужеземцев. И мы вернемся, а рядом будет стоять войско князя.

Щелкнули браслеты. Лиса утерла пот со лба, ей, наконец, удалось освободить меня от оков.

− Бедный, как же они тебя истязали, − прошептала она, целуя в висок. − Теперь можешь отдохнуть. Мы справились. Хотя бы они… они больше не смогут причинять другим боль.

Но сейчас меня меньше всего волновал отдых. Пока остальные сгоняли жителей Соловки к останкам догорающей деревни, Радогост оглядывался по сторонам, будто ища кого-то.

− Где юродивый? − спросил он. − Он вроде шел за нами.

− Должно быть, прячется. Вы его сильно напугали.

Когда его позвали, Игор вышел из-за дерева, пряча правую ладонь за спиной. Огненные волосы потускнели и сосульками липли к щекам. Рад сделал шаг навстречу, но паренек шарахнулся прочь, как от чумного.

− Заберите, это ваше, − пролепетал он, кинув в нас темный округлый предмет.

− Что ты задумал? − окрикнул я наставника, продолжающего наступать на мальца пружинистым шагом. Нагнав его, схватил за плечо. − Радогост, все закончилось. Он не с ними!