Книга Заложница Ада, страница 42 – Лали Та

—Ты с ней спал?— удивляюсь я.

—С ней все спали,— он растекается в хамоватой усмешке.— Но Мулциберу на это по большому счету плевать. Делить женщин для нас вполне нормально.

—Об этом я догадалась по оргиям,— хмуро произношу я, и он заходится смехом.

—Ого, а что здесь делает Эмир?

Видя его удивленное лицо, я слежу за взглядом и вижу смуглого молодого мужчину. Ему, должно быть, не больше двадцати, но назвать его «парень» язык не поворачивается. Столько в его выправке достоинства, а в глазах ума и стали.

Смуглая кожа, чуть раскосые глаза и черная, густая борода, аккуратно выбритая возле полных губ. Эмир одет в белый камзол с зеленой оторочкой и позолоченными пуговицами. В этой череде смокингов он привлекает к себе внимание своей непохожестью.

К моему удивлению, Эмир направляется через весь зал к Энже и Малику, стоящим возле начала хрустального лабиринта. Кланяется ей, и она отвечает ему реверансом. Энже явно взволнованно о чем-то у него спрашивает, и молодой мужчина отрицательно качает головой, вызывая ее явное разочарование.

—Пойду поздороваюсь,— произносит Пириан.— Скучать не будешь?

—У меня здесь есть неплохая компания,— и я салютую ему бокалом, вызывая смех.

Мулцибер в смокинге появляется в зале, и я едва ли не давлюсь шампанским, стараясь укрыться за барной стойкой.

Он кивает Эмиру, спокойно принимая толпу восхищённых почитателей, тут же бросившихся к нему, и я с болезненным удовлетворением понимаю, что подле него нет Лив. Мулцибер игнорирует президентов, премьер-министров и звезд искусства и кино, выискивая кого-то глазами в толпе.

Сердце сжимается тисками, когда мы встречаемся взглядами, и я понимаю, что этот поиск окончен. Кажется, я вижу, как дергается его скула, пока он изучает мое платье, и, сама себя не узнавая, я трусливо бросаюсь к хрустальному лабиринту, явственно ощущая, как он продолжает прожигать дыру между моих лопаток.

Хватит!

Я не должна паниковать просто из-за потенциального бешенства этого демона!

В конце концов, разве не этого я добивалась сама?

Если в начале лабиринта мне еще и попадаются парочки, тискающиеся за полупрозрачными ширмами, то чем дальше я ухожу, тем пустыннее тут становится. Кажется, даже музыка притихает, а сцены из рая и ада становится все отчетливее, все красочнее, грамотно подсвеченные специальным лампами. Цвета тоже разнятся. Где-то комфортнее, в голубом свете, словно ты приблизился к небесам, а где-то темнее, словно ты медленно спускаешься в ад.

Почти бегу, подстегнутая каким-то благоговейным ужасом, а потом взвизгиваю, сталкиваясь с человеком. Точнее, с собственным отражением в зеркале.

—Он специально все задумал, чтобы люди боялись, Диана! Опомнись, это не преисподняя, а просто картины!— запоздало вспоминаю, что разговоры с самим собой — первый признак шизофрении, а потом упираюсь в самый настоящий тупик, где даже свечи за хрустальной стеной дрожат, создавая впечатление, что я и правда оказалась в каком-то уголке, объятом пламенем ада.

—Картины, но какие реалистичные, не так ли?

Прикрываю глаза, даже не удивляясь.

Ну, разумеется. Как я могла сомневаться, что дьявол появится, когда ты оказалась в его владениях?

—Их мог написать только душевнобольной,— равнодушно отзываюсь я, разворачиваясь и складывая руки на груди.

—Их написал я.

Спокойно так, смотря на меня практически лениво. И только ноздри чуть подрагивают, выказывая его недовольство.

—Т-ты?— пораженно спрашиваю я.— Ты умеешь?.. Так?..

—Не лучшая моя работа,— недобро усмехается он, а я вновь пораженно разглядываю удивительно-реалистичные сцены, прикидывая, сколько времени могло уйти на создание подобного.— А знаешь, какая лучшая?— слышу его шепот прямо за своей спиной и мурашки начинают обильно расползаться по позвоночнику.— Адские земли, Диаааана… Я ведь Архитектор Ада. Ты помнишь об этом?

—Даже если бы захотела, не смогла бы забыть,— выдыхаю, презирая себя за учащенное дыхание и сердце, гулко бьющееся в груди.

—Так какого дьявола ты заявляешься голая на мой прием, мм?— подозрительно тихий и спокойный голос, и лишь отдельные нотки выдают его бешенство.

Поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядами в зеркале и тяжело глотаю.

Особенно при этом свете… Мама дорогая… Зачем я это надела?!

Телесного цвета ткань, плотно облегающая меня, словно вторая кожа, повторяет каждый изгиб. Поверх нее нанесены кружевные черные цветы, струящиеся стеблями и бутонами по рукам и шее. Единственный стебель на теле тянется от бедра к груди наискось, и все это создает впечатление, что я надела на себя всего несколько темных нитей. Телесные туфли на высокой шпильке только усугубляют сходство. А вьющиеся красивыми волнами медовые волосы и черный акцент на глаза, превращают меня в какое-то подобие падшей. Которой здесь самое место…

—Это… Платье такое,— несмело выдыхаю я, чувствуя, как он подходит вплотную сзади и шумно вдыхает аромат моих волос.

—Голая. Ты выглядишь голой, Диана,— его руки ложатся на низ моего живота, и его тут же сводит мучительным спазмом желания.— А ты знаешь…— он прикусывает мочку моего уха, заставляя глаза закатиться.— Как сильно меня возбуждает твое нагое тело…— Прижимается теснее пахом к ягодицам, и я начинаю тихонько стонать, чувствуя его мощную эрекцию.

—Ты этого добивалась?… Диана…— проводит рукой выше, заключая полушарие груди в ладонь, и мои колени слабеют. Я бы упала, не сжимай он меня так крепко.— Хотела, чтобы я сходил с ума от желая обладать тобой?— Проклятая, болезненная страсть к демону начинает снова сжирать меня, парализуя начисто разум.— Ты добилась своего,— хриплый шепот на ухо, и Мулцибер сильнее вжимает мое тело в себя.— Что теперь будешь с этим делать, мм?

—Теперь…— его губы скользят по шее, оставляя мокрую дорожку на раскаленной коже.

—Да?— сжимает мое горло, прикусывая кожу.

—Теперь…— хриплю пересохшими губами, и другая его рука находит подол платья, приподнимая его и начиная задирать вверх, параллельно поглаживая бедро.

—Теперь ты отправишься к Лив и будешь трахать ее, представляя меня.

Распахиваю глаза нечеловеческим усилием воли и отпрыгиваю от него, делая резкий рывок в сторону.

Мулцибер, не ожидавший такого резкого движения, так и стоит, пораженно глядя на меня. Его руки все еще хранят форму моего тела.

Пытаюсь унять дрожь и разочарование возбужденной плоти.

Еще несколько секунд я наблюдаю за тем, как удивление на его лице сменяется гневом, а потом превращается в ярость.

—Кем ты себя возомнила, мать твою?— сжимает кулаки, но меня не трогает.— Хочешь пойти по кругу? Чтобы тебя трахали мои Адские псы? Ты этого добиваешься, Диана, воркуя с Пирианом? Хочешь стать потаскухой в моем доме?