Онлайн книга «Отступница»
|
–Так ты не просто бармен? Этот бар принадлежит тебе?– я уже выпила полпинты, так что эмоцию удивления не скрыла. Прежде чем Байярд успел ответить, рядом со мной на барный стул внезапно рухнула костлявая женщина в серой рясе, с растрёпанными каштановыми волосами, уже пронизанными первыми лучами седины, и безумным взглядом. Не обращая внимания на моего собеседника, она буквально вцепилась в меня своими глубоко посаженными, горящими ненормальными угольками, глазами: –Новенькая? Воздушная или не воздушная? Слышащая или глухая? Наше сообщество радо каждому Неуязвимому!– с этими словами незнакомка влепила в барную стойку рядом с моей пинтой засаленную листовку такого же фиолетового оттенка, которого был приобретенный мной в медицинском крыле браслет, который я носила вывернутым, чтобы лишний раз не демонстрировать любопытствующим прохожим свою принадлежность. –Шагай отсюда, Милдред, видишь же, что мы разговариваем,– с этими словами Байярд протянул женщине стеклянную рюмку с напитком подозрительного ядовито-зеленого цвета. Радостно сверкнув разбитыми зубами, женщина схватила предложенную ей рюмку и поспешила удалиться с ней в один из тёмных углов. –Что это?– кончиками пальцев взяв грязную листовку, на которой было выведено лишь три слова – “Общество нового поколения”,– поинтересовалась я. –Фанатики очередной псевдорелигии. Сбились в группировку несколько лет назад и до сих пор никак разбиться не могут,– хмуро и с заметным презрением в тоне ответил Байярд.– Поклоняются символам воздуха, разделили их на какие-то степени эволюции и молятся на них. Практикуют нездоровые дыхательные практики под действием дури. Зодиакальный знак весы у них ассоциируется с вдохом, водолеи с покоем, то есть с моментом между вдохом и выдохом, близнецы с выдохом. Обкуриваются и таскаются за Неуязвимыми, как за проводниками в светлое будущее, которое им мерещится под кайфом. Заблудшие души, стоящие на краю пропасти, из которой назад нет хода. Отдай сюда,– с этими словами он буквально вырвал из моих пальцев листовку, после чего порвал её в клочья.– Тебе это не нужно. –Это что, забота?– едва уловимо ухмыльнулась я. –Ты новоприбывшая, многого не знаешь. Просто постарайся не водиться не с теми людьми. –И как же мне понять, кто “те” люди, а кто “не те” люди? –Например я – “тот” человек, а Милдред – “не тот” человек. Так понятнее? –С чего вдруг я должна тебе доверять? –Доверяй не мне. Доверяй себе,– он ткнул указательным пальцем в моё левое плечо.– Твоя интуиция должна быть хорошо развита, раз уж ты проторчала в одичавших землях целое десятилетие, выжила и при этом не потеряла ни одной конечности, и даже рассудка. –И всё же… – Я прищурилась, распознав в говорящем великую внутреннюю силу. Он был непростым человеком. Не просто барменом и не просто владельцем захудалого бара.– Кто ты такой? Вместо ответа мой собеседник внезапно так громогласно хлопнул в ладоши, что эхо от этого действа моментально заглушило общий шум. Он повторил свой хлопок, и музыка вдруг прекратила играть. Ещё один хлопок ладонями пришелся по поверхности барной стойки. Только после третьего хлопка я поняла, что он начал выстукивать неизвестную мне мелодию – все присутствующие, за исключением меня, внезапно принялись вторить ему: кто-то хлопал в ладоши, кто-то бил бокалами по столам, кто-то стучал игровыми киями о пол, но каждый хлопок звучал в унисон. Вскоре хлопки слились в полноценную мелодию, и мой собеседник, ещё более неожиданно, смотря мимо меня в зал, на свой импровизированный оркестр, запел глубоким тембром с хрипотцой: «Где-то под небесами прозвучал горн, раскрылся для звука того купол земной и в океан жизней отплыл первый чёлн - я слышал, как он проплывает рядом со мной, я видел, как он уносит моих дорогих, я чувствовал, как он несёт не моих, меня же не взял он, оставил блуждать по пустоши мира. Из пепла восстать едва ли сумеет рухнувший мир: кто не артефакт, тот его смастерил, кто глух для Атак, тот цель для того, кто ищет себе материал с топором, кто выжил, хотя для Атак уязвим, тот траппером стал – клыки отрастил. И нет в этом мире теперь никого, кто б новые правила переборол. Едва ли, едва ли спасётся сей мир: и пусть Уязвимый ты, Неуязвим, хоть траппер, хоть клык, хоть артефакт - ты будешь бороться с начала и до конца, а значит познаешь не раз и не два слова: «Всё во имя, но не тебя. Ты будешь блуждать, проблуждаешь всю жизнь, найдёшь ценность там, где не водится их, ты будешь один, ты будешь вдвоём, ты будешь… А после… Все мы умрём. И будут над нами взрастать и цвести цветы. На звёзды сквозь них однажды посмотришь и ты». Последние двенадцать строк пели все присутствующие в этом баре, даже безумная поклонница псевдорелигии Милдред. Стоило песни завершиться, как все хором, громко заухали и начали стучать столами и стульями, словно только что всем скопом увидели победу любимой бейсбольной команды. –Я знаю кто ты!– спустя полминуты, перекрикивая гул толпы, вцепилась взглядом в собеседника я.– Ты тот самый единственный поэт Подгорного города?! Я слышала о тебе! –Ты ведь новоприбывшая, где же ты успела услышать обо мне?!– усмехнулся бармен, скрестив на широкой груди раскаченные руки, украшенные непростыми рисунками. –Услышала о тебе от Данна! –Ты дружишь с Даннами?!– брови поэта слегка придвинулись к переносице.– Со всеми?! –Только со старшим!– я продолжала стараться говорить громче толпы. –Со стариком Данном?! –Да нет же, с Конаном! Но я знаю и Айзека! Братья Данн привели нас в город! Эту песню ты написал?! Она замечательная! –Понравилась эта песня?! Тогда как тебе это: «В жизни есть два очень важных решения: куда идти и кого взять с собой. Мне не важнó общественное мнение - оно почти всегда расходится со мной. В жизни есть два очень важных момента: кто-то когда-то спросит тебя сколько стоишь ты и твои мечты. Если не разменяешь монету - у тебя никогда на лбу не будет набито тату цены. Больно бывает не дважды и не однажды, главное всё – и боль и радость – достойно уметь принять. Либо тебе никогда не утолить своей жизни жажду, |