Книга Луны морозные узоры. Часть 1, страница 22 – Серина Гэлбрэйт

— Я не об этом,— ладонь накрыла одну грудь, шеи коснулись губы.— И ты мало того, что неумело врешь, но еще и запах тебя выдает.

— В Шиане и многих других странах по ту сторону гор принято обучать девушек искусству любви, особенно девушек высокого рода,— короткие поцелуи спустились по шее до плеча, и я вздохнула, ощущая отклик собственного тела, желание, тянущееся робкими всходами за уверенными прикосновениями.— Нам рассказывают все, что необходимо знать молодой девушке о плотской любви, о страсти, о физических реакциях тела. Наставляют, как правильно ублажить мужа, чтобы он оставался доволен и не слишком часто прибегал к услугам наложниц или куртизанок. По крайней мере, некоторое время после свадьбы.

Мартен поднял голову, посмотрел пристально, с задумчивым интересом.

— Теперь я просто обязан на тебе жениться — хотя бы ради того, чтобы выяснить, чему тебя успели научить,— усмехнулся мужчина и поцеловал меня.

От поцелуя странным образом кружится голова, тело охватывает одновременно и слабость легкая, приятная, и предвкушение волнующее, чуть нетерпеливое.

Дверь открылась резко, с отчетливым стуком. Я вздрогнула, страх разоблачения обжег ледяной, выстуживающей изнутри волной, Мартен же отстранился от меня спокойно, невозмутимо даже.

— Вы все еще в постели?— Эллина вошла стремительно в спальню, ни капли ни смущенная, ни удивленная, закрыла за собой дверь, окинула нас быстрым оценивающим взглядом.— Скоро придут служанки, фрейлины и…— лисица нахмурилась вдруг и все же выдохнула изумленно, недоверчиво: — Во имя праматери!

— И что тебя так удивляет?

— Я думала, вы уже… а вы только-только… Пес разорви!

Сев и прижав одеяло к груди, я смотрела растерянно то на озабоченно хмурящуюся Эллину, то на Мартена. Не стесняясь наготы, мужчина встал с кровати, подобрал с пола наши вещи и начал одеваться.

— Завтра это все равно не будет иметь никакого значения,— в голосе Мартена твердая, непоколебимая уверенность.

— Но пока-то у нас сегодня,— возразила лисица недовольно.— Ладно, сошлемся на женское недомогание… ибо попытка сжечь простыни будет выглядеть куда как подозрительнее…

Догадываюсь запоздало, о чем речь, и вспыхиваю невольно. Тянусь спешно за положенными на край постели ночной рубашкой и халатом — нельзя, чтобы кто-то еще заметил, что спала я обнаженной. Надеюсь, что среди служанок оборотней нет, а в моей свите из двуликих лишь Эллина.

Мартен обошел кровать, наклонился ко мне.

— До вечера, Лайали,— он говорил тихо, так, что я едва могла расслышать каждое слово.

— Ты придешь?

— Приду. Ни о чем не беспокойся.

— Мартен, я…— мне страшно. Я не знаю, в чем заключается его план, но боюсь, что все сорвется, что все обратится лишь иллюзорной фантазией парочки безумцев, тщетной попыткой, бессмысленной суетой.

— Не думай сегодня о будущем,— мужчина взял меня за подбородок, приподнимая лицо к себе.— О долге, о проклятых, о возможных заговорах. Ты обещала верить мне, помнишь?

— Помню. Я верю.

— Тогда не бойся. Все будет хорошо,— Мартен коснулся моих губ легким поцелуем и, выпрямившись, ушел.

Я надела торопливо рубашку, чтобы не видеть, как он скрывается за потайной дверью, сама завязала ленты. Эллина приблизилась к постели, присела на край.

— Дайте посмотрю,— лисица осторожно повернула мое лицо в одну сторону, затем в другую.— По крайней мере, для человеческого глаза никаких видимых следов нет.

— Вы меня осуждаете, леди Линди?— принцесса крови, невеста наследника и едва ли не накануне собственной свадьбы отдалась тому, кого и недели не знает, поверила в придуманный самой же заговор, готова бросить все, предать свой долг и бежать в неизвестность.

Ради предназначенного мужчины, ради призрачной мечты.

— Эллина,— поправила лисица.— Не осуждаю. Вы… если позволишь, ты… ты поступаешь так, как велит тебе сердце. Знаешь, как мало людей и нелюдей под этой луной следуют ему, как мало готовы рискнуть?

— Сердце ненадежный советчик.

— Как и всякий советчик.

— Я поступаю малодушно и эгоистично,— я осознала вдруг, что не смогу сказать это Мартену: он сильный мужчина, оборотень, никогда ему не понять, каково жить в этом мире женщиной, неважно, леди или крестьянка, высокого рода или безымянная нищенка — правила для нас всегда будут отличаться, как день от ночи. Однако я с удивительной легкостью делилась мыслями с Эллиной.— Я слишком напугана своими же глупыми фантазиями, что остаться и принять неизбежное с достоинством истинной шианки и принцессы. Я слишком хочу узнать, какой будет наша с Мартеном жизнь, чтобы отказать ему. Я даже оказалась слишком слаба духом, чтобы противостоять соблазнам плоти,— короткий, горький смешок замер на моих губах.— Видит Серебряная, я сама настояла на близости, зная прекрасно, что Мартен не посягнет на мою честь без моего на то желания.

—Только не уподобляйся храмовым жрецам и не начинай рассуждать о грехах,— улыбнулась Эллина лукаво.— Свадьба принцессы Элеоноры проходила на границе Афаллии и Атрии и за консумацией следила по меньшей мере треть афаллийского двора и половина атрийского. Не думаю, что ты хотела бы такого для себя.

— Я предала свой долг, свои обязанности,— тот самый долг, за который цеплялась отчаянно, упорно еще два дня назад.— Я говорила Мартену, что не могу бежать с ним, что не брошу свою страну, не стану пренебрегать выполнением наших обязательств, и вот какова цена моих слов,— получается, я ничем не лучше короля Георга — сегодня слово дал, а назавтра взял обратно.

И собираюсь сбежать от бремени венца, как, по предположениям Александра, поступил когда-то принц Георг.

— Он знал,— прошептала я неожиданно, захваченная внезапным озарением, новой безумной мыслью.

— Кто знал?— растерялась Эллина.

— Принц Георг. Его высочество упоминал, что перед тем отъездом в цитадель брат заходил к нему попрощаться, говорил о предназначении и о пути, над выбором которого мы порой не властны… просил Александра позаботиться о королевстве, если что-то случится…— я посмотрела пристально на собеседницу.— Георг знал, что его ждет гибель… или на самом деле он…— я умолкла, не решаясь произнести странное предположение это вслух.

— То есть он не погиб? И попросту инсценировал собственную смерть? Но зачем?

— Не знаю,— я покачала головой, пытаясь принять саму мысль, что наследник престола мог инсценировать свою гибель и сбежать. Впрочем, после всего увиденного и услышанного в Афаллии я уже не столь уверена в невозможности чего-то подобного.— Леди… Эллина, Мартен сказал, что если я захочу попрощаться с своими компаньонками, то могу сделать это сегодня, но не прощаться открыто, чтобы не вызвать еще больше подозрений. И я подумала… если принц Георг знал, что его ждет в Приморской цитадели, но не мог по каким-либо причинам поведать о грядущем кому-то еще, то ему тоже пришлось прощаться с братом не прямо, а косвенно, намеками. Быть может, он и с сестрой попрощался, просто нам о том неизвестно. Вы… ты сама говорила, что смерть принца Георга таинственна и подозрительна. Александр упоминал, что останки его брата опознали с трудом…