Книга Сердце огня и льда. Леди, страница 9 – Серина Гэлбрэйт

– Не страннее, чем существовать во снах постоянно.

– Ты же не исчезнешь, если я обернусь?

– Нет, котёнок. Когда расстояние слишком велико, удержать контакт тяжелее, но сейчас ты рядом…

Я обернулась резко, опасаясь, что всё же он исчезнет, растворится в новом кошмаре.

Нордан не исчез. Не изменился внешне, по крайней мере, во сне. Немного растрёпанные золотисто-каштановые волосы. Глаза, то небесно-синие, то льдисто-голубые, то серые, словно море за моей спиной. Губы чёткого очерка. Лёгкая щетина. И я порывисто обняла мужчину, ожидая каждую минуту, что он рассеется пустым миражом.

– Только не исчезай, – шепчу в отчаянии.

– Не исчезну. Больше не отпущу тебя. Никогда.

Чувствую, как руки Нордана обвились вокруг моего тела, прижали крепче к своему. Я понимаю, что это лишь сон, что всё не по-настоящему, что на самом деле я лежу в чужой кровати в чужом доме, а Нордан находится неизвестно где, но сейчас мне всё равно. Я чуть отстраняюсь, тянусь навстречу губам, поцелую, сумасшедшему, жадному, приправленному разочарованием. Мы оба измучены жаждой, желанием быть рядом, обладать друг другом. И оба остро осознаём невозможность оказаться сейчас вместе в реальном мире.

– У нас дочь.

– Я знаю.

– У неё твои глаза.

– Знаю. Я помню многие твои письма наизусть.

– Мои письма? – я отстранилась снова, всмотрелась удивлённо в лицо Нордана. – Но… как? Я же их не отправляла и…

– Иногда они тебе снились, – мужчина улыбнулся, погладил меня по волосам. – Ты хотела их отправить, но тебе всё время что-то мешало. И пока ты пыталась решить эти затруднения, я читал твои письма. Запоминал. И Эстеллу видел через твои сны. Наша девочка красавица. Представляешь, что будет лет через четырнадцать-пятнадцать?

– Я всё равно не понимаю… – как можно читать во сне письма, которые никогда не видел наяву?

– Я тоже не во всём разобрался. Но если в целом, то это следствие привязки. Находится в твоих снах сложнее, они короче, часто сменяются, прерываются пробуждением, и я не хотел лишний раз тревожить тебя.

– Значит, мои кошмары… Лабиринт, комната, гроб – это не совсем кошмары?

– Кошмары. Только не твои.

За узкой полосой галечного пляжа поднимались к небу сосны, поскрипывая на ветру кривыми стволами. И мне кажется, будто я ощущаю прикосновение ветра к волосам. Ощущаю родной аромат тумана, мха и лесных ягод. Знаю, что запах лишь иллюзия, моё воспоминание о нём.

И слёзы ненастоящие. Как и дорожки, которые они оставляют на моих щеках, и Нордан, продолжая улыбаться ласково, с тенью печали, стирает солёные капли с кожи.

Мне хочется расспросить о многом, рассказать столько всего, но слова кружатся каруселью, мелькают отдельными бесполезными фразами и у меня никак не получается выбрать что-то одно.

– Не плачь, Шель, – Нордан прижимается своим лбом к моему, усмехается ободряюще. – Ты же не предполагаешь, что теперь все наши свидания будут проходить исключительно во сне?

– Мне… мне страшно, – всхлип вырывается сам…

– …Шель?

Голос неожиданно зазвучал надо мной, однако спросонья я не сразу сообразила, что принадлежит он Лиссет. Открыла глаза, обнаружив себя лежащей на неразобранной постели, завернувшись в край покрывала. Лисица, взлохмаченная, в мятом платье, стояла возле кровати, глядя на меня вопросительно сверху вниз.

Я перевернулась на спину, поискала глазами кроватку Эстеллы. Сердце стукнуло глухо, тяжело, паника всколыхнулась, грозя затопить.

Звёздочки здесь нет. Она с Тайей в общине, и у моей дочери всё хорошо.

– Эсти?

– С Эсти всё в порядке, – ответила Лиссет.

– Ты уже связалась с Тай?

– Да. Отрапортовала, что мы наконец на месте и добрались без приключений. Ты ей напиши попозже.

– Боюсь, в ответ Тай придётся прислать минимум повесть о жизни Эсти, – я села. За неплотно задёрнутыми шторами светило солнце, гудели автомобили, настойчиво, раздражающе немного.

– Ты опять плакала? – нахмурилась вдруг лисица.

Я коснулась щеки, ощутив под подушечками пальцев не высохшую полностью дорожку от слёз.

– Сон… грустный был, – пробормотала я, стесняясь отчего-то признаться, что видела во сне Нордана.

Обнимала, готовая расплакаться от мысли, что не могу обнять его наяву.

Быстрые шаги по коридору, и в комнату стремительно вошёл Беван. В первое мгновение я даже не поняла сразу, что изменилось в мужчине, отметила лишь, что сегодня Беван не такой, каким был ещё накануне.

– О-о! – протянула Лиссет, обернувшись к мужчине. – Я чуть было не спросила, а ты кто?

Беван сбрил бороду. Заношенная, несвежая одежда паломника уступила место белой рубашке и светло-серым брюкам и пиджаку, не новым, но чистым.

– Полдень уже, а одна всё ещё в постели, в том время как у другой вид, будто с тяжёлого похмелья. Давайте, девушки, бодрее, веселее, не расслабляемся – лёгкая часть пути позади, а впереди нас ждут баррикады революции, – Беван улыбнулся широко, беззаботно. – Я там принёс немного еды на первое время, но с вас полноценный поход по магазинам, продуктовым в том числе. Мы с вами уже не в деревне, а в большом городе, где охотой и натуральным хозяйством не проживёшь. Ещё я разузнал последние сплетни о жизни Дрэйка, только, Шелли, боюсь, они тебе не понравятся.

– Сплетни о Дрэйке? – удивилась лисица. – Это что-то новенькое. О нём же никогда толком слухов не ходило.

Мужчина пожал плечами.

– Рассказывай, – попросила я тихо.

Нордан всегда был рядом, хотя я и не осознавала, не чувствовала незримого его присутствия. Но Дрэйку остался мир живых, мир, продолжающий существовать по своим правилам. Остался социум, светская жизнь, и если Дрэйк не отрёкся, не отступил от плана, то ему пришлось принять эти правила.

– Как я и говорил, Дрэйк по-прежнему в Эллоране, работает на братство вообще и на Рейнхарта в частности, вращается при дворе. Он переехал, сейчас снимает особняк в центре города, поближе к императорскому дворцу, – Беван отвернулся, с преувеличенным вниманием разглядывая комод. – И живёт там не один.

– Ну-у, – Лиссет посмотрела искоса на меня, – это естественно, ведь в богатом доме кроме хозяина живёт ещё и прислуга. Или Дрэйк с Рейнхартом нынче настолько не разлей вода, что и живут в одном доме?

– Нет, Лиса, холодно, – мужчина откашлялся. – Помните Хейзел Кэрт, вдовствующую графиню Марлан, одну из феечек Катаринны?

– Эту суч… нехорошую самку собаки? Ну, помним, положим. А что?

– Дрэйк живёт с Хейзел.

Меня словно ударили резко под дых, лишив воздуха, возможности размышлять ясно, говорить. Я только могу выброшенной на берег рыбой открывать и закрывать рот, пытаясь осмыслить принесённые Беваном новости.