Книга Прелестная наставница, страница 77 – Сюзанна Энок

Не сказав больше ни слова, Александра покинула дом дяди. Кеб, как было условлено, ждал ее у обочины. Она назвала адрес. Кое в чем они с дядей были похожи, однако, без сомнения, не во всем — он отказался признать свои ошибки, но она не собиралась идти по его стопам.

— Милорд, вы просто обязаны переписать завещание! Я подготовил другой вариант.

Мистер Маллинс нервно взмахнул стопкой исписанных листов. Один выскользнул и упорхнул в заросли винограда, словно птица, которой удалось вырваться из клетки.

— Нет. — Люсьен взял следующий гвоздь и снова застучал молотком, прилаживая новую раму на подвальное окошко. — Если вы не перестанете досаждать мне этим, я рассержусь.

— Но это нелепо! — Нотариус полез в кусты за потерянным листом.

— Я уже начинаю сердиться.

— Как вам будет угодно, милорд. Могу я по крайней мере узнать, почему вы занялись ручным трудом?

— Просто решил немного размяться.

Нотариус бросил на него недоверчивый взгляд, но возражать не стал, за что Люсьен был ему весьма благодарен. На самом деле он постоянно нуждался в каком-нибудь занятии, как можно более нудном и рутинном, чтобы хоть немного отвлечься. К тому же с подвальным окошком были связаны дорогие его сердцу воспоминания.

Прошло пять дней с тех пор, как он оставил позади запертые ворота школы мисс Гренвилл. Если бы Александра выехала следом сразу по прочтении письма, она появилась бы в Балфур-Хаусе еще вчера. Если бы… Возможно, у нее и в мыслях не было покидать школу.

По приезде Люсьен первым делом подготовился к возможному возвращению Александры: приказал вернуть на свои места все снесенные в погреб вещи и сделать в золотой комнате генеральную уборку. Он также снял для обеих леди Делакруа дом, где им предстояло жить до венчания Розы с Робертом, — так ему удалось удалить Фиону из Балфур-Хауса. Наконец он получил от архиепископа Кентерберийского разрешение на брак. Когда все было готово, Люсьен засел дома и почти не покидал его из страха разминуться с Александрой.

— Итак, милорд, вы не желаете меня слушать, — констатировал мистер Маллинс. — А между тем я пытаюсь действовать в ваших интересах.

— Для этого я вас и держу. — Люсьен бросил на нотариуса косой взгляд, — Но сегодня вы меня страшно утомили. Сделайте одолжение, уйдите и пришлите ко мне Винсента.

— Хорошо, милорд.

Когда нотариус ушел, Люсьен закончил работу, оглядел дело рук своих и присел передохнуть. Пожалуй, в этот момент ему впервые пришло в голову, что садовник у него отменный — сад казался райским уголком. До сих пор Люсьен лишь бегло скользил по нему взглядом, теперь же увидел его по-настоящему. В последние дни он думал о себе как о прозревающем слепце. Горечь заслоняла от него мир, но теперь она растаяла — благодаря Александре.

— Что, очередная пленница пыталась совершить побег?

Люсьен узнал голос, и его дыхание на миг прервалось. Он повернулся медленно, боясь спугнуть чудо. Неподалеку стояла Александра в его любимом платье в цветочек, у ног ее смирно сидел Шекспир. Если бы не выражение нерешительности на милом лице, могло бы показаться, что Александра только что вернулась с утренней прогулки.

— Наоборот, все это ради того, чтобы исключить саму возможность побега, — ответил он так спокойно, как сумел.

— Разумно.

Александра приблизилась. Люсьен приказал себе оставаться на месте. В сложной шахматной партии, которую они разыгрывали, следующий ход был за ней. Так он сказал когда-то и собирался придерживаться своих слов, как ни хотелось ему вскочить и заключить ее в объятия.

— Если очередная пленница все-таки ускользнет, меня могут привлечь к ответственности. Это не в моих интересах.

— Я прочла письмо, — сказала Александра, подойдя почти вплотную.

— Я рад.

— Не поступай так, Люсьен! Это безумие!

— Что именно?

— Лишить своих детей права наследования. Ты настоял на своем, теперь можешь пойти на попятную — нельзя, чтобы дети расплачивались за мое глупое упрямство.

Люсьен предпочел бы услышать «наши дети», но оставил ее слова без комментариев.

— Ты приехала из Гемпшира, чтобы сказать мне только это?

— Нет, конечно, нет! — Она слегка покраснела и принялись нервно наматывать на руку поводок. — Я… я последовала твоему совету.

— Какому именно? — Насколько он мог припомнить, большинство его советов были дурного тона.

По щеке Александры скатилась одинокая слезинка. Люсьен напрягся всем телом, думая, если она обратится в бегство, он ее перехватит, но тогда в конечном счете все равно придется дать ей уехать.

— Я пошла на уступки, Люсьен, — прошептала Александра. — Я была у дяди.

Это оказалось совсем не тем, что он ожидал услышать. Что ж, она всегда поражала его своей непредсказуемостью.

— И что же?

Александра коротко и невесело рассмеялась.

— Я многое поняла и прошу простить меня за то, что сравнивала вас. Ты ничуть не похож на него, ничуть!

— Что ж, я не в обиде. — Люсьен пожал плечами. — С кем меня только не сравнивали!

— Но это было наихудшим из оскорблений, поверь мне… и прости. Мне нужно сказать тебе еще что-то важное, но это нелегко.

Начало показалось ему многообещающим и заставило улыбнуться.

— Если не хочешь, не говори — я не испанский инквизитор и не стану пытками добиваться признаний. — Люсьен помолчал, впивая в себя каждую деталь облика Александры. Когда молчание затянулось, он добавил: — Ты не можешь молчать до бесконечности. Скоро стемнеет…

Поколебавшись, она присела рядом на край скамьи и взяла Люсьена за руку.

— Ничего не говори и не делай, пока я не закончу.

— К чему этот строгий тон? Я же не юная болтушка из числа твоих учениц.

— И не спорь.

Шекспиру надоело сидеть неподвижно, он подошел обнюхать ноги Люсьена. Александра молча поднялась, привязала его к столбику ограды цветочной клумбы и вернулась. Но вместо того чтобы занять место рядом с Люсьеном на скамье, она опустилась перед ним на колени. Он был так поражен, что ненадолго потерял дар речи.

— Что ты делаешь! — воскликнул он хрипло и потянулся поднять ее.

— Я просила меня выслушать.

— Разумеется, будь по-твоему.

— Я не могу просто сесть и высказать то, что должна. Такие слова требуют чего-то особенного, какого-то жеста, чтобы они запомнились на всю жизнь. — Судя по частому дыханию, она заметно волновалась, но упрямо продолжала: — Прости меня! Ты сделал мне столько хорошего, а я… я только… — Александра запнулась.

Люсьен почувствовал, что с него довольно этого униженного покаяния. Он хотел, чтобы Александра одумалась, но вовсе не желал видеть коленопреклоненной, поэтому мягко принудил ее сесть на скамью.