Книга Коко, страница 33 – Питер Страуб

–Тихо!– скомандовал Коко.

Роберто Ортис сложился в кресле – без сознания, но не мертвый. Струйка крови, словно след улитки, медленно выползла из его носа.

Коко бросил молоток и быстро прошел между креслами.

Мисс Баландран, вцепившись пальцами в подлокотники, смотрела на него глазами величиной с блюдце.

–Хорошенькая какая…– проговорил Коко, достал из кармана пистолет и выстрелил ей в живот.

Люди по-разному реагируют на боль и страх. Но оказавшись на пороге вечности, они неизменно обнажают свою истинную сущность. «Ни одна часть животных не пропала понапрасну». Воспоминания – все, чем они были,– вроде как взяли верх. Коко прикинул, что девица может встать и пойти к нему, сделать пару шагов, прежде чем поймет, что половина ее внутренностей осталась в кресле. На вид девчонка, подумал он, забияка, в обиду себя не даст, прямо настоящий боец. Однако сейчас она была не в силах даже подняться с кресла – ей это даже в голову не приходило. Долго-долго она ослабляла пальцы и снимала руки с подлокотников, она не хотела опускать взгляда. Она обделалась, как лейтенант Боб Биверс тогда в Драконовой долине. Ноги ее вытянулись, голова затряслась. И на мгновение она вдруг постарела лет на пять.

–Господи боже,– проговорил Коко и выстрелил ей в грудь.

Грохот больно ударил по ушам, мгновенно отразившись от оштукатуренных стен. Девушка словно растаяла в кресле, и Коко показалось, будто звук выстрела убил ее до того, как вторая пуля вошла в тело.

–А веревка у меня только одна,– посетовал Коко.– Видишь?

Он опустился на колени и сунул руки меж скрюченных ног Роберто Ортиса, чтобы вытянуть веревку из-под кресла.

Роберто Ортис негромко стонал, пока Коко связывал его. Когда веревка затянулась у него на груди, зажав руки, он издал несильный выдох, пахнув жидкостью для полоскания рта. Шишка размером с бейсбольный мяч багровела около его виска, и струйка крови позади нее легла на волосы красной змейкой, напомнившей Коко дорогу на карте.

С полки на кухне он взял мясницкий нож, моток ленты и коричневый пакет. Нож он бросил на пол и достал из пакета чистую махровую тряпку. Зажав нос Ортиса между указательным и большим пальцами, Коко потянул вверх и засунул тряпку ему в рот. После чего оторвал кусок ленты и трижды обмотал вокруг нижней половины лица Ортиса, закрепив кляп.

Коко достал из кармана обе карточные колоды и уселся на полу, скрестив ноги. Карты он положил на пол рядом, а ручку ножа – себе на бедро. И принялся ждать, когда очнется Ортис, вглядываясь в его глаза.

Если вы думаете, что в жизни много хорошего, если вы из тех, кто считает, что в жизни существуют лучшие мгновения, то вот оно, хорошее, одно из лучших мгновений,– приближается.

У Ортиса вокруг глаз были паутинки крохотных морщин, и они казались грязными – забитыми грязью, потому что цвет кожи лица оливковый. Похоже, он недавно вымыл волосы – густые, черные, блестящие и волнистые, они и впрямь напоминали волны, бегущие одна за другой. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не боксерский маленький, изогнутый нос-капля.

Наконец Ортис открыл глаза. Надо отдать ему должное: тотчас ухватив ситуацию, он попытался рвануться вперед. Путы мгновенно погасили его рывок еще до того, как он начал движение, и Ортис секунду боролся с ними, прежде чем понял тщетность усилий. Он просто сдался, сидел и осматривался по сторонам, силясь осмыслить происходящее. Он перестал крутить головой и застыл, когда увидел мисс Баландран, словно растаявшую в своем кресле, затем взглянул прямо на Коко и вновь попытался вырваться из кресла, но даже поняв, что не удастся, не сводил глаз с Коко.

–Ну вот мы с тобой и вдвоем, Ортис,– сказал Коко. Он поднял с пола полковую карточную колоду и показал ему рубашку карты – старого доброго слона, вставшего на дыбы.– Эмблему узнаешь?

Ортис покачал головой, в глазах его плавала боль.

–Ты должен рассказать мне правду, как все было на самом деле,– продолжил Коко.– Не лги, постарайся вспомнить все, не напрягай понапрасну ошметки своих мозгов. Ну-ка давай, смотри как следует.

Он внимательно наблюдал за тем, как Роберто Ортис пытается сосредоточиться и как в его глазах вспыхнула слабая искра пробуждения крохотной клеточки памяти.

–Я не сомневался, что вспомнишь. Ты тогда появился с остальными гиенами и наверняка видел ее где-то. Ты там шастал всюду и наверняка загонялся, что твои выдраенные до блеска башмаки заляпает грязью – ты был, был там, Роберто. Я вызвал тебя сюда, потому что хотел поговорить с тобой. Задать тебе пару серьезных вопросов.

Тряпка и лента не заглушили стона Роберто Ортиса. В его больших теплых карих глазах плескалась мольба.

–А говорить тебе ничего и не надо. Просто кивай.

Если ты видел, как дрожит лист.

Если курица замерла на одной ноге.

Если ты все это видел, то, значит, ни одна часть животного не пропала понапрасну.

–Слон – это символ 24-го пехотного, верно?

Ортис кивнул.

–И ты согласишься с тем, что слон воплощает в себе такие черты: благородство, изящество, уравновешенность, упорство и терпение, выносливость, силу и осторожность в мирное время, ярость и мощь – во время военное?

Ортис выглядел сбитым с толку, но кивнул.

–И как, по-твоему, можно ли назвать произошедшее на территории базирования Первого корпуса в деревне Я-Тук злодеянием?

Чуть замявшись, Ортис кивнул.

Сейчас Коко находился не в сумрачной комнате бунгало с розовой штукатуркой на стенах на окраине тропического города, а в промерзшей тундре под высоким темно-синим небом. Сильный ветер, не затихая, срывал снег, кружил его и выкладывал тонким ребристым слоем над толщей вечной мерзлоты в сотни ярдов. Далеко на западе темнела гряда ледников, похожих на обломанные зубы. И над всем этим где-то в недосягаемой выси виднелась рука Бога и указывала на него.

Коко вскочил на ноги и ударил рукояткой пистолета по шишке на голове Ортиса. Как в комиксе, глаза Ортиса как бы резко всплыли – вылезли из орбит. Тело обмякло. Коко уселся на пол и стал ждать, когда жертва очнется вновь.

Когда веки Ортиса затрепетали, Коко влепил ему пощечину – Ортис рывком поднял голову и дико уставился на него.

–Ответ неправильный,– сказал Коко.– Даже военные трибуналы, как бы несправедливы они ни были, не смогли доказать, что там имело место какое-либо злодеяние. Это был Божий промысел. Сущий Божий промысел. Знаешь ли ты, что это значит?

Ортис покачал головой. Зрачки его глаз казались нечеткими – размытыми.

–Ладно, неважно. Вот что мне хотелось бы знать: помнишь ли ты конкретные имена. Например, имя Тина Пумо, Пумо по кличке Пума?

Ортис вновь покачал головой.

–Майкл Пул?

Ортис устало покачал головой.

–Конор Линклейтер?