Книга Покоренная любовью, страница 34 – Сюзанна Энок

– Меня приглашали повсюду, особенно после моей помолвки. А после того… глупого-преглупого вечера никто, даже так называемые друзья… больше не навещали меня, даже не смотрели в мою сторону. Родители заперли меня в моей комнате на три дня. Думаю, они намеревались отправить меня в монастырь. Ха! Вы можете представить? Меня – в монастырь!

– Нет, не могу. – Он поднял руку и заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. – Как же вам удалось избежать этого?

От его нежного прикосновения дрожь неожиданно пробежала по позвоночнику Мэдди.

– Я дождалась плохой погоды, упаковала чемодан, выбросила его из окна своей комнаты и спустилась по решетке для вьющихся роз. Я дошла до Чаринг-Кросс-роуд, затем отправилась в Брайтон. Я намеревалась отплыть в Америку, но на это мне не хватило денег.

– Черт, – пробормотал Куин, внимательно изучая ее лицо. Его пристальный взгляд смутил ее, но он и не собирался смеяться над ней, поэтому Мэдди пожала плечами и продолжила:

– Поэтому я устроилась гувернанткой в Брайтоне. Я проработала две недели в семье, пока новости о скандале не достигли этих мест, и мой хозяин вычислил, кем я была. Он дал мне четыре шиллинга и выставил на улицу. – Она нахмурилась. – После этого он предложил мне держать мою историю в тайне в обмен на определенные… услуги. – Мэдди покраснела.

– Кто был этот человек? – спросил Куин.

– Не важно, они все одинаковые.

– Нет, это отнюдь не так.

Да, они не казались одинаковыми, и это было трудно осмыслить.

– Вы поцеловали меня, – напомнила ему Мэдди. – Это произошло потому, что вы приняли меня за любовницу мистера Бэнкрофта? Или вы не отдавали себе отчета в том, что делаете?

Куин вскочил на ноги.

– Нет! Конечно, нет. – Взволнованный, он подошел к окну ее спальни, потом вновь повернулся к ней. – Тот поцелуй был… чем-то совершенно иным.

– Чем же тогда? – Она хотела знать наверняка, а не просто подозревать, что случившееся ничего для него не значило.

– Ошибкой, своего рода ошибкой.

Обиженная и огорченная, она опустила глаза.

– Какого рода ошибкой?

– Такого рода, что я не сожалею о содеянном, но не отважусь повторить.

– Нет?

– Нет, – мягко сказал он, затем быстро вздохнул, словно только сейчас обнаружил, что они находились вдвоем в ее спальне, – Миссис… портниха придет сюда в два часа. Не…

– Вы не помните даже имени этой бедняжки?

– Проклятие! Ее имя рифмуется с Тауэром.

Губы Мэдди дрогнули в улыбке.

– Это уже что-то!

– Она портниха моей матери, а не моя.

Прежде чем Мэдди смогла придумать оскорбительный ответ, маркиз, насвистывая, вышел.

В Хайбэрроу она находилась в невыгодном положении. В Лэнгли она чувствовала себя свободно и уютно, состояла в дружеских отношениях со всеми слугами и соседями.

За исключением нескольких часов, проведенных в бальном зале, маркиза Тьюксбери пять лет назад, Мэдди никогда не встречалась с такой помпезностью и богатством, которые увидела в замке Хайбэрроу. Она нервничала, но это было ничто по сравнению с тем, через что ей предстояло пройти, как только она окажется в Лондоне.

К счастью, в полдень герцог отправился туда с двумя экипажами и свитой слуг. Мэдди была бы не прочь поспорить с ним еще, но без союзников она не хотела рисковать рассердить герцогиню по такому глупому поводу, как его светлость.

Мэдди позавтракала в одиночестве, сидя за огромным полированным дубовым обеденным столом, за которым легко можно было разместить всех обитателей Лэнгли. Куинлан уехал верхом навестить кого-то из соседей, а герцогиня, несмотря на то, что ранее поддержала ее, очевидно, не была готова общаться с навязанной ей незнакомкой.

Миссис Ньюбауэр прибыла ровно в два часа. Портниха отличалась высоким ростом, худобой и невозможно острым подбородком, от которого Мэдди не могла оторвать глаз – особенно после того, как женщина провела несколько минут, обходя вокруг нее, щупая ее муслиновое платье и хмыкая.

– Неудивительно, что герцогиня хочет заказать для вас новые платья, – пробормотала она, изучая подпушку рукава платья Мэдди. – Безусловно, это ниже моих стандартов. Но именно из-за них ее светлость и послала за мной.

– Как мне повезло. – Мэдди никак не могла решить, рассержена она или же забавляется.

– Хм! – Миссис Ньюбауэр наконец перестала вышагивать кругами вокруг девушки и сложила руки на груди. – Для каких туалетов я должна вас измерить?

Мэдди тоже скрестила руки, приближаясь к состоянию раздражения.

– Платья – утреннее, дневное и вечернее. – Герцогиня Хайбэрроу вплыла в спальню Мэдди, за ней по пятам следовала одна из горничных. – Подходящие для лондонского общества.

Горничная вытащила стул из-за туалетного столика, и герцогиня опустилась на него. Мэдди смотрела на нее, испытывая большее неудобство, чем в присутствии Куина, затем запоздало сделала реверанс.

– Ваша светлость.

– Куин говорит, что вы совершенно лишены манер. Но, как я вижу, вы что-то помните из своего воспитания.

Мэдди сжала зубы.

– Больше, чем мне бы хотелось, миледи, – вежливо ответила она.

Герцогиня пристально посмотрела на нее, затем откинулась на спинку стула и махнула рукой портнихе.

– Займитесь ею, миссис Ньюбауэр.

– Конечно, ваша светлость.

После того как ее тщательно обмерили, Мэдди должна была стоять и наблюдать, как ее светлость и портниха подбирали ткань, цвет и фасон. Ни одна из них не поинтересовалась ее мнением, хотя они достаточно долго обсуждали, как подчеркнуть ее грудь.

– Я не хочу, чтобы меня выставляли, как манекен в витрине, – твердо заявила она. На нее достаточно смотрели в тот злополучный вечер. Одна лишь мысль, что ей предстоит пережить нечто подобное, вызывала у нее тошноту. – И, ради Бога, я не надену голубое. Оно меня бледнит.

Герцогиня взглянула на нее, затем продолжила разговор с портнихой:

– Замените голубое серым и зеленым шелком. И серые туфельки.

– Благодарю, ваша светлость, – сказала Мэдди со слабой улыбкой.

– Мы не хотим видеть вас бледной, – сухо ответила герцогиня.

Наконец миссис Ньюбауэр собрала свои вещи и ушла. Ее светлость, однако, продолжала сидеть на стуле Мэдди.

– У вас есть что-нибудь более приятное, чем то, во что вы одеты, чтобы присутствовать на обеде?

И снова Мэдди обуздала свой гнев. Если бы этот вопрос задал Куин, она бы сразу поставила его на место. Но эта высокомерная женщина вступилась за нее. В ответ она готова снести одно-два оскорбления.

– Немногим приятнее, – призналась она. – У нас в Лэнгли все не так формально.