Книга Вавилонские ночи, страница 59 – Дэниел Депп

—Лучше закрой рот и возьми нас собой, Тонто ^[68].

—Знаете, впервые в жизни вынужден признать, что американцы достали меня даже больше, чем англичане. Вот уж не думал, что такое когда-нибудь случится.

—Езжай вперед и помалкивай,— сказал Шпандау, садясь в машину.— Хей-хо, Сильвер ^[69]!

Проехав вдоль берега, а затем свернув в глубь города, где дорога шла зигзагами, они миновали улицы с сами шикарными магазинами и апартаментами и очутились в кварталах победнее, подревнее и со все более узкой проезжей частью, где запахи Африки, Индии и Азии сливались воедино и наполняли воздух пряным ароматом, с трудом заглушающим вонь от неисправной канализации и мусора, горы которого вырастали быстрее, чем городские службы успевали их убирать. Здесь обитали те, кто мыл полы в тех самых шикарных магазинах, кто прибирался и готовил для хозяев тех самых шикарных апартаментов с видом на яхты и бухту Ангелов.

—Чувствуешь разницу?— спросил Виньон, обращаясь к Шпандау.— Но ведь нужно же им где-то жить. Вот они и обосновались здесь, а мы надеемся, что они и впредь будут настолько заняты, грабя и убивая друг друга, что даже и не вспомнят о капиталах, которые крутятся чуть ближе к морю.

Добравшись до дома Амалии, они постучали в дверь, но им никто не ответил.

—Эй, кто-нибудь!— крикнул Виньон.

На верхних ступеньках лестницы показалась сама Амалия. На девушке были резиновые рукавицы, в руках — щетка. Маленькая, худая, она была по-своему миловидной, как показалось Шпандау.

—Что вам угодно?— спросила она.

—Мы не отнимем у тебя много времени.

—Вы из газеты? Или из полиции?

—Я когда-то служил в полиции, но это в далеком прошлом,— сказал Виньон.— Мы хотели бы побеседовать с тобой о Винсенте.

—Его нашли?

—Пока нет.

—Я уже рассказала все, что знала.

—Всего пара вопросов, и я оставлю тебя в покое.

Она развернулась и стала подниматься. Виньон и Шпандау последовали за ней. Она ползала на четвереньках по комнате, где еще недавно жил Перек, и смывала отцовскую кровь.

—Простите нас за вторжение,— произнес Шпандау, а Виньон нехотя перевел.— Знаю, насколько это должно быть тяжело для вас.

Она продолжала возить щеткой по полу.

—Я читал ваши показания в участке,— сказал Виньон,— и говорил с обоими полицейскими, которые вас допрашивали. Хорошо ли вы знали Винсента?

—Меня несколько часов всё спрашивали и спрашивали…

—Ответьте еще всего один раз, пожалуйста,— попросил Шпандау.

Она прекратила оттирать пятна, уселась прямо посреди пола и откинула волосы со лба.

—Он снимал у нас вот эту самую комнату. Нет, не скажу, что знала его хорошо. Даже не знаю, какая у него фамилия.

—Вы с ним были друзьями?— спросил Виньон.

—Да. То есть нет… Не знаю… Он пытался мне помочь.

—Отец часто вас избивал?— задал вопрос Шпандау.

—Иногда. Когда напивался. А это случалось часто.

—Вы его ненавидели?

—Отца? Да, наверно да. Иногда я желала ему смерти. Но это был мой отец.

—Но вы ведь не слишком сожалеете о его смерти, да?— продолжал Виньон.

—Нет. Но мне жаль, что его убил Винсент. Винсента мне жалко больше, чем отца. Они считают, что я могла толкнуть его на это, подговорить его, правда?

—А вы его подговаривали?— спросил Виньон.

—Нет. Но мне все равно, что они там себе думают. Это не важно.

—Вы с Винсентом были любовниками…

—Нет, это ложь,— сказала она сразу.— Они так думают, но это ложь. Хотя я бы согласилась, если бы Винсент предложил мне. Но ничего такого не было.

—Вы говорите, отец застукал вас вместе…

—Отец пришел домой пьяный, поколотил меня, а потом ушел. Винсент нашел меня на лестничной площадке, у дверей своей комнаты. Я там пряталась. Он отнесся ко мне заботливо, уложил на свою кровать. Я попросила, чтобы он меня обнял. Вот и все.

—И в такой позе вас застал ваш отец.

—Да.

—И снова стал осыпать вас ударами…

—Мы спали, а он начал молотить в дверь, потом вышиб замок, и дверь открылась. Он отшвырнул Винсента одним ударом и набросился на меня. Винсент пытался ему помешать, но мой отец — крупный мужчина, а Винсент… ну, он невысокий и хлипкий такой.

—Как вы считаете, вашей жизни действительно что-то угрожало?— спросил Шпандау.

—Вы кого имеете в виду — Винсента или моего отца?

—Вашего отца.

—Он крупный мужчина. И бил меня. Посмотрите на мое лицо и скажите, как вы сами-то думаете.

—А Винсент? Испытывали ли вы по отношению к нему страх?

—Нет. Никогда. Винсент не причинил бы мне вреда.

—Он любил вас?

—Нет. Сомневаюсь, что он вообще на такое способен. По-моему, он таких вещей не понимал.

—И тем не менее вы его любили.

—Ему необходимо было, чтобы его любили и чтобы он сам любил. Но только одно чувство никак не могло пробиться внутрь, а другое — наружу. Понимаете?

Шпандау кивнул.

—Винсент когда-нибудь произносил имя Анны Мэйхью? Это американская актриса,— уточнил он.

—Нет.

—Так-таки ни разу и не упомянул о ней? Никогда не говорил, что хочет увидеться с ней, поговорить?

—Нет.

—Мадемуазель Ульбек,— обратился к девушке Виньон,— вы знаете, где сейчас Винсент?

—Нет.

—А если бы знали, то рассказали бы нам?

—Нет. Вы желаете ему зла, и я не стала бы вам помогать.

—Все, чего мы хотим,— остановить его, не дать ему навредить кому-то еще. Если он вернется или свяжется с вами, вы обязаны позвонить в полицию.

—Он не вернется. Я уже никогда его не увижу. Скоро он умрет. Как и мой отец. Но бывают вещи и похуже смерти.

—Это какие же?

—Когда найдете Винсента, задайте этот вопрос ему,— сказала Амалия.

—Спасибо, что уделили нам время,— поблагодарил ее Шпандау.