Книга Самые близкие, страница 19 – Слава Доронина

— Я просто спросил. — Он строго на нее смотрит.

— Давай пока без отчества, пап. Свое дай, если хочешь.

— Правда? — сияет отец. — Это я удачно сегодня зашел.

Мама цокает языком и демонстративно закатывает глаза.

— Понял, Рин. Ухожу. — Он встает со стула и целует меня в щеку. — Вечером жди варианты, мартышка.

— Будет много?

— Как пойдет, — подмигивает отец.

— Близнецов забери с тренировки. Сегодня они на тебе, — бросает ему вслед мама.

Папа быстро кивает, снова мне подмигивает и уходит. Мы остаемся одни. Знаю, что сейчас начну упрашивать сделать фото моей Бусинки, а мама будет отговаривать. Так и происходит. Мама настаивает, что, как окрепну, сама дойду до реанимации новорожденных и увижу свою дочь. Ни одна картинка не передаст, какая она хорошенькая и славная.

— Представляю, что папа выберет из имен. Зря ты ему доверилась, — сетует мама.

— Да пусть выбирает. — На лице опять появляется подобие улыбки. — Мне самой ничего толком не нравится.

Мама поджимает губы. Вижу, хочет что-то сказать.

— Говори.

— Спросить хочу, Яна. Хотя, возможно, дико раню тебя своим вопросом. Но клянусь, все останется между нами. Я не первый день в себе это ношу и больше не могу! — в сердцах признается она.

— Про отца Бусинки хочешь спросить? — догадываюсь я.

— Кажется, я и так догадалась, кто он…

— В смысле…

Не знаю, откуда у меня берутся силы об этом заговорить.

— Перед тем как улететь, Андрей позвонил мне и попросил о встрече. Мы с ним никогда не были близки, ты это знаешь. С бабушкой Диной он мог откровенничать, чем-то делиться, но явно не со мной. Я удивилась, что Андрей захотел поговорить. — Мама осекается, но мы обе прекрасно понимаем, о чем сейчас пойдет речь. — Никто кроме меня не знает о вашей связи, Яна. Не уверена, что надо о ней говорить отцу. Его реакция будет непредсказуемой, хотя мы не первый десяток лет вместе. Я в затруднении. Что мне делать и как тебе помочь?..

На глаза наворачиваются слезы. Еще несколько дней назад было невероятно страшно во всем признаться родным, а теперь единственное, чего я боюсь — потерять дочь. Очень сильно боюсь.

— Андрей тебе сам об этом сказал?

— Да, — кивает мама. — Я его никогда таким не видела, как в тот день. Андрей был разбит не меньше твоего сейчас. Если Бусинка его дочь, то необходимо ему сообщить. Правда не знаю как. Возможно, он сам прилетит, когда немного придет в себя. А может, нет… Я слышала, как Янис говорил Эрику, что у Андрея проблемы с законом, он находится под подпиской о невыезде и сильно рисковал, прилетев сюда. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Во-первых, из-за того, как спокойно мы с мамой говорим об отцовстве Андрея, а во-вторых, из-за того, что у Ковалёва, оказывается, были проблемы с законом... Видимо, он поэтому и не мог приехать. А где гарантии, что сможет сейчас? И почему Ковалёв должен здесь быть после всего, что услышал от меня? Может, он останется поддерживать Натали, потерявшую их ребенка? Зачем я только наплела этот бред, что Бусинка не его дочь?..

— Я ничего не знаю, мам. Кроме того, что Андрей — отец моей дочери. Только прошу, не говори пока об этом папе и брату.

Мама выглядит потрясенной, но пытается справиться с эмоциями.

— Господи, значит, это правда... Не может быть… А я не поверила Андрею. Подумала, что он... Да неважно, что я подумала.

Она закрывает лицо ладонью и шумно дышит. Другой рукой держится за живот. Нервничает.

— Мам, — зову я. — Из-за чего умер ребенок Андрея? Он был болен?

— Друг ему при мне позвонил, сказал, что у Натали начались роды. Андрей выражался сумбурно, был на эмоциях. Как я поняла, девушка принимала наркотики. Ребенок был вроде как здоров, но ее срывы… В общем, это все ужасно... — чуть ли на плачет мама. — Янис улетел вместе с Андреем, подтвердив мои опасения, что ничего хорошего ждать не стоит. А тут еще вы с Бусинкой на волоске оказались… Я без понятия, как выходить из ситуации, что вы оба чувствуете и как со всем справитесь.

Наверное, так спокойно я воспринимаю эту информацию, потому что сил больше нет плакать, нервничать и биться в истерике. Возможно, еще действуют седативные и меня накроет штормом позже. Не знаю.

— Неужели Натали была наркоманкой?

Поэтому Андрей разочаровался в отношениях и заключил с ней контракт?

— Похоже, да. Яна, Андрей рассказал мне о вашей связи вовсе не для того, чтобы выяснить, кто отец, а потому что собирался взять на себя ответственность за твою беременность… — добивает меня мама.

Внутри опять что-то ломается. С треском. А еще появляется злость на Андрея. Он мог бы сразу обо всем рассказать! Честно. Но почему-то этого не сделал. В ответ я бы тоже ему открылась, а не несла всякую чушь!

— Андрей знает, что я родила?

— Сомневаюсь. Ни с кем из нас он не поддерживает связь. Если кому и звонит, то, возможно, бабушке. Но ей мы не говорили о твоей беременности. После новости о смерти ребенка она чуть к деду в соседнюю палату не отправилась. Что будет, когда узнает о вас с Бусинкой, даже страшно представить.

— А Янис?

— Он, конечно, знает. Я попросила его сказать Андрею, что ты родила, но не уверена, что Ян это сделает. Посчитает, наверное, что новые расстройства и стресс пагубно на Андрее скажутся. Однако есть надежда, что он придет в себя и сам все узнает.

— И ты думаешь, что он сразу приедет?

— Смотря как у него обстоят дела с законом. Там не все гладко, но подробности мне неизвестны. Ты бы хотела, чтобы Андрей был сейчас здесь? — аккуратно спрашивает мама.

Я знаю, что за этим кроется. Одно мое слово — и она всех на уши поставит, но разыщет Ковалёва.

— Он ведь сейчас переживает из-за смерти ребенка. А когда узнает, что и здесь все шатко…

— Ты бы хотела, чтобы он был здесь? — повторяет свой вопрос мама.

Воображаю на мгновение, что Андрей появился в палате, и по телу несется озноб. С одной стороны, я очень этого хочу, с другой — не представляю, как вынесу эту встречу.

Впрочем, речь сейчас не только обо мне, но и о нашей дочери.

— Если ты до него дозвонишься, то сообщи, что я родила дочь. Его дочь. Андрей имеет право знать о ней и быть рядом. Даже если случится так, что он потеряет и этого ребенка.

На глазах мамы выступают слезы. Поджав губы, она похлопывает меня по руке и кивает. Мы долго молчим. Потом мама прощается и уходит.

До появления медсестры я нахожусь в растрепанных чувствах и все время плачу. Теперь немного иначе представляется случившееся. Но злость на Ковалёва не проходит. Только сильнее становится! Жду спасительного укола, с которым медсестра опаздывает сегодня на час, а перед тем как заснуть, вспоминаю, что папа мне так и не позвонил.