Да твою ж! Забыл или потерял. Пару раз ударяю по двери кулаком. Прислушиваюсь. Мне отвечает тишина. Ни работающего телевизора, ни льющейся воды, ни шагов.
Малышка не дождалась и заснула?
Опять, наверное, сладко сопит за столом над своими тетрадками. Но мы всё равно поговорим. Разбужу, поцелую, напою, усажу на колени и признаюсь…
Нажимаю на дверной звонок.
Слишком долго ничего не происходит. Тревога подстёгивает прожимать его снова и следом постучать гораздо громче, чем делал в первый раз. Параллельно вдавливаюсь пальцем в экран, надеясь дозвониться до Яси. Зажав трубку плечом возле уха, слушаю голос робота.
— Ясь! — рявкаю на весь подъезд, снова нажимая в кнопку звонка у двери.
И запасного комплекта ключей у нас нет. Один у неё, второй у меня. Раньше необходимости оставлять ключи у соседей не возникало. Обязательно исправлю этот недочёт.
Снова звоню, стучу.
В квартире что-то падает. Замираю, прислушиваюсь.
Шаги…
Выдохнув сквозь зубы, с бешено колотящимся сердцем жду, когда щёлкнет замок. Но он, сука, не щёлкает! И шагов больше не слышно.
— Уходи…
Глухое, убитое, похожее на тупой нож, слово безжалостно режет по взвинченным нервам. Ещё не до конца осознавая происходящее, прислоняюсь лбом к прохладной поверхности двери.
— Яся, — знаю, что она слышит. — Малышка, впусти меня. Я ключи забыл.
— Нет…
Мне становится больно. Я уже понимаю, что опоздал, но верить не хочется. Хочется к ней. Я её боль тоже чувствую. И растерянность. И…
Да блядь! Какого хрена всё это с нами происходит?! Зачем бить по самому ранимому и светлому человеку в моей вселенной? Это грубо и жестоко — ранить ту, которая не сможет ранить в ответ.
— Ярослава. Яся, пожалуйста… Девочка моя, впусти. Я объясню.
— Ты переспал с ней! — её срывает на хриплый вскрик.
Он застревает в моей голове и ещё несколько раз прокручивается на репите.
— Нет! Нет, Яся! Всё было не так, — отчаянно стучу ладонью по двери.
Надо, чтобы она открыла. Чтобы увидела меня. Посмотрела в глаза. Услышала.
— Мне прислали видео, Гордей. Это было очень! Очень красноречивое видео! Уходи, — её голос падает до надрывного шёпота.
— Это случайность! — звучит как тупая отмазка. — Чертова пьяная случайность! Ясь, открой дверь и мы поговорим. Девочка моя, ты же меня знаешь. Ты знаешь мои чувства к тебе.
Она знает! Я всегда говорил и показывал их для неё.
Знает!
Но все мои доводы сейчас проигрывают перед тем, что ей скинули.
Видео… Откуда взялось это проклятое видео?!
Страшно представить, что на нём.
— Мне тоже так казалось, — всхлипывает любимая девочка. — Уходи, Калужский. Я бы многое тебе простила, но только не предательство.
— Я не предавал тебя, Ясь. Пожалуйста. Я умоляю, открой дверь.
— Нет…
— Смольская! — со злости на всех, кто лезет в мою жизнь, снова луплю по двери. — Даже самому опасному маньяку перед смертной казнью дают сказать последнее слово. — Впусти меня сейчас же! Или я выломаю к хуям эту проклятую дверь!
И я действительно настроился её ломать.
Время тянется адски медленно. Секунды тягучими расплавленными струями стекают откуда-то из пространства и капают, капают, капают….
Я гипнотизирую дверь, слушая, как за ней плачет моя любимая маленькая женщина, раненная в самое сердце. Моё рвётся к ней. Нам обоим больно. Ей, конечно, сильнее.
Мне очень нужно на неё посмотреть. Пусть откроет. Не хочу пугать сильнее.
Пусть щёлкнет этот чёртов замок!
Как раненый пёс, скребусь напряжёнными пальцами.
— Пожалуйста, Ясь, — шепчу едва слышно. — Просто открой мне. Впусти. Там же наша с тобой жизнь. Прямо за этой дверью. Наша семья. Я без тебя сдохну, Смольская. Нам надо поговорить.
Вместо ответа, на мой телефон приходит сразу несколько сообщений.
Первое о том, что абонент «Моя малышка» снова в сети, а следом пересылка от этого же абонента.
«Мы неплохо провели время вместе» — написано там.
Жму на ссылку. Через несколько секунд открывается видео, и я смотрю на всё, что помню лишь короткими, бессвязными вспышками.
Она это увидела?
Нет! Нет, блядь!
Вы ёбаные дебилы, что ли?! Зачем? Зачем с ней так?!
— Ясь! — с новой силой стучу по двери, теперь уже ногами. — Яся! Ясенька, пожалуйста. Малыш, я знаю, как это выглядит. Но это не совсем так. Это не я. Точнее другой я. Неадекватный и нетрезвый. И то, что написано — ложь. Мне с тобой хорошо. Я чувствую, что тебе больно. Я понимаю. Давай поговорим. Дай мне шанс объяснить, глядя тебе в глаза. Потом решишь… Вместе решим, как быть дальше. Впусти меня, девочка моя.
Один поворот замка где-то между рваными ударами моего сердца.
Второй. И дверь медленно открывается…
Глава 15
Ярослава
Я практически ничего не вижу из-за бесконечно льющихся слёз. Фигура Гордея расплывается. Он шагает в прихожую. Мне становится ещё больнее. От его родного запаха, оставшегося на чужом теле. От его дыхания. От его голоса, отчаянно звучащего в моих ушах.
Мы стоим друг напротив друга и не двигаемся.
Знал бы он, сколько сил у меня ушло на то, чтобы просто встать с пола после первого шока. Как сложно мне сейчас стоять рядом с ним. Как тяжело дышать.
Внутри меня месиво из внутренних органов и осколков невидимого стекла. Я не понимаю, как буду жить без его карих глаз и поцелуев по утрам. Без влажных после пробежки футболок и неожиданных свиданий. Как завтракать без него? А ужинать? Засыпать? А потом просыпаться одной и вспоминать — всё разрушено.
Мы стоим на руинах наших отношений, сгорая от боли.
Как он мог? Как?!
Этот вопрос не даёт мне покоя.
Почему это произошло именно с нами? Я же так люблю его. Я так сильно люблю его…
Напряжённые пальцы, пропахшие бензином, едва ощутимо касаются щеки, а мне кажется, это удар. Пощёчина.
Увожу голову от касания. Гордей роняет руку вдоль тела и судорожно вдыхает.
— Я ехал, чтобы рассказать, — глухо звучит его голос. — Сломался по дороге. Звонил тебе, а ты…
— Уже знала.
— Я понял. Можно мне пройти?
— Это твоя квартира.
— Наша, — поправляет он.
Мне сложно передвигаться. Всё мое тело категорически отказывается шевелиться. Тянет лечь и застыть на неопределённое время.
