Книга Грех и чувствительность, страница 55 – Сюзанна Энок

— Валентин, ты успел как раз вовремя — к знаменитому шоколадному десерту леди Голдсборо, — со смехом заметил Шей.

— Я пропустил бы, только если бы Бонапарт напал на Лондон, — пошутил он, хотя до сих пор ничего не слышал о десерте.

Элинор ничего не сказала, хотя довольно вежливо кивнула ему. Когда он уловил исходящий от нее аромат лаванды, у него все сжалось внутри.

Черт побери, все-таки надо было пойти в клуб.

Как он и предвидел, он оказался на другом конце стола, между Амелией Хартвуд и Роджером Ноулвиллом.

Валентин подавил вздох. Следовало ожидать, что он, в конце концов, окажется рядом с дочерью министра. Дьявол снова вовсю хохотал над ним, причем после вчерашней ночи маркиз, наверное, этого заслуживал. Подумать только: лишил девственности сестру своего лучшего друга, которую, как предполагалось, должен был оберегать. Таких низких поступков он еще не совершал.

— Деверилл, я видел вас в парке нынче утром, — сказал Ноулвилл довольно резким тоном.

Ноулвилл тогда показался ему весьма напряженным, вспомнил Валентин. Чудесно. Он только хотел взглянуть на Элинор, хотя мог бы просто зайти к одному из ее братьев и избежать необходимости сидеть целый час между этими двумя безгрешными праведниками.

Но теперь, когда он оказался в этой ловушке, можно было немного позабавиться.

— Да, я тоже вас видел, — ответил он Роджеру. — Если не ошибаюсь, вы ездили на прогулку с леди Элинор.

— Именно так.

— Ухаживаете за ней, не так ли? Роджер прищурился.

— Вам не кажется, что это мое личное дело?

Наверное, так оно и было, и он обычно получал нужную ему информацию окольными путями. Но, задавая этот вопрос, он почувствовал такую же щемящую боль внутри, как и в тот момент, когда впервые увидел Элинор сидящей в экипаже другого мужчины.

— Я друг семьи.

— Она так и сказала. По правде, говоря, она даже защищала ваше поведение с сестрами Мэнделей.

— Какое поведение? — насторожился Валентин… — Мы с ними просто болтали. Если не ошибаюсь, о погоде.

— Не хочу спорить с вами, милорд. Но не могу и одобрить, когда одинокий джентльмен пристает к молодым, никем не сопровождаемым женщинам на глазах у окружающих.

— Позвольте…

— Деверилл! — крикнул в этот момент Шей с другого конца стола. — Кто тебе продал Яго?

Валентин сделал глубокий вдох. «Успокойся», — приказал он себе. Ты пришел сюда не для того, чтобы затевать с кем-то ссору. А, кроме того, учитывая полное отсутствие воображения у Ноулвилла, сомнительно, чтобы Элинор серьезно рассматривала этого молодого человека как жениха.

— Я не покупал коня, — сказал он. — Я выиграл его в карты. У Веллингтона.

Судя по шепоту, пробежавшему вдоль всего стола, некоторые гости были удивлены тем, что герцог Веллингтон играет в карты, более того, что он иногда проигрывает. Будучи гениальным стратегом, герцог был на редкость плохим игроком. А Валентину позарез хотелось заполучить резвого Яго.

Прежде чем Ноулвилл или кто-нибудь еще вздумал обвинить его в том, что он мошенничал, лакей принес следующее блюдо, которым оказался вышеупомянутый, знаменитый десерт. Это была малина в растопленном шоколаде с кремом наверху. Валентин осторожно поднес ложку ко рту, поглядев вокруг, попробовал ли уже кто-нибудь этот шедевр кулинарии.

Светло-серые глаза через весь стол встретились с ним взглядом, и Валентин замер, не донеся ложку до рта. Он попытался понять, что означал взгляд, которым она его одарила. Ожидал увидеть гнев, раскаяние или — что было бы значительно приятнее — вожделение, но, если он не ошибался, в ее взгляде было разочарование.

Но почему? Прошлой ночью он проявил себя как любовник наилучшим образом, в этом можно не сомневаться. И она достаточно хорошо знала его, чтобы не удивляться ни его опозданию, ни легкому флирту с сестренками Мэнделей в парке. Если бы они не были такими глупенькими болтушками, Валентин, возможно, поговорил бы с ними на более серьезные темы, однако еще до того, как увидел Элинор, у него не лежало сердце к общению с ними.

Не отводя от нее взгляда, он проглотил ложку десерта. Десерт неплох, но едва ли заслуживает похвал, которые расточал ему Шей. Однако теперь Валентину предстояло предпринять нечто более серьезное. Надо поговорить с Элинор. Да, предполагалось, что он должен оберегать ее, а он выполнял эту обязанность из рук вон плохо. Но ведь не могла же она рассчитывать на замужество только лишь потому, что он обеспечил ей возможность искупаться и научил заниматься любовью. Не могла она серьезно думать и о том, чтобы выйти замуж за такого пуритански занудного человека, как Роджер Ноулвилл. Так почему же она разочарована в нем?

Сразу же после десерта леди встали из-за стола и отправились сплетничать, обсуждать туалеты подруг или делать что-то еще, чем они занимаются в отсутствие мужчин. Дворецкий принес ящичек отличных сигар и портвейн. Валентин поднялся и пересел на стул рядом с Шеем.

— Какого черта ты здесь делаешь? — прикрываясь стаканом, прошептал брат Элинор. — Я здесь потому лишь, что сестра попросила сопровождать ее.

— А на мне, если ты помнишь, долг, — сказал Валентин. В кои-то веки он был благодарен Мельбурну зато, что тот заставил его расплачиваться по старому обязательству. Будь это не так, ему пришлось бы признаться себе, что видеть сегодня Элинор в компании другого мужчины ему было неприятно и что взгляд, которым она его недавно одарила, его встревожил.

— Мне кажется, этот ужин должен считаться безопасным мероприятием, потому что на нем присутствую я.

— Откуда мне было знать? — солгал Валентин. — Сколько раз я просил вашего брата сообщать мне об изменениях запиской?

— Ну, по крайней мере, ты успел отведать знаменитого десерта, — хохотнул Шей.

— Кстати, о десерте. Нелл его, кажется, даже не попробовала. Она хорошо себя чувствует?

— Ее одолели женихи, — ответил ее брат. — Трое — утром, четверо — после полудня, причем все являются в надежде, что она уделит им несколько минут, чтобы они успели убедить ее выйти за них замуж.

— Семеро за один день? Ее брат кивнул.

— Честно говоря, если бы они не были столь неподходящими кандидатурами, я бы начал беспокоиться. Но уверен, что ни на одном из них она свой выбор не остановит.

— Ты полагаешь, что ни к кому из них она не относится всерьез?

— Нет, насколько я могу судить. Она со мной почти не разговаривает. Я превратился в одного из врагов.

— Потому что ты мужчина?

— Потому что я ее брат.

— Я думаю, она образумится, Шей, — сказал Валентин. — Ей просто хочется воспользоваться шансом, испытать что-то новое, прежде чем она остепенится.

— Какой ты сегодня рассудительный. Что это на тебя нашло? — Шарлемань протянул руку и пощупал лоб Валентина. — Ты не заболел?