Книга Ничего серьёзного, страница 20 – Татьяна Тэя

–Он? Его?– голос Дёмы смягчается.

–Это мальчик,– шепчу еле слышно.

–А почему ты уверена, что он мой?

Видеть Дёму в таком состоянии почти физически больно. Мне надо рассказать ему правду. От и до. Всё-всё.

–Я объясню.

Собственный эгоизм теперь кажется мне ужасной ошибкой. Но я действительно думала, что так будет лучше. Он ведь не хотел ребёнка. Мы о таком и не говорили. Я представляла, как сообщаю ему о том, что беременна, и считала, он поступит, как Рома: попросит никогда его не беспокоить и разбираться с проблемой самостоятельно.

Обернувшись, смотрю на отца и Ксению, они ждут меня. И беспокоятся.

–Я скажу родным, что уеду, ладно?– смахиваю слёзы, а потом иду к папе.

–Пожалуйста, извинитесь перед Костей и Викой за меня. Хорошо? Я буду дома.

В любом случае, не могу вернуться на свадьбу и веселиться с гостями в таком состоянии. И Демьян ждёт объяснений.

Ксения обнимает меня.

–Машулькин, всё нормально,– гладит по волосам.

–Звони на сотовый, если что,– папа целует в щёку, а потом они уходят в кафе, а я возвращаюсь к Дёме.

Это хорошо, что они не стали задавать лишних вопросов, хотя отец, наверняка, всё понял. Я искренне благодарна за такую незаслуженную деликатность.

–Мы можем поехать в отцовскую квартиру,– говорю Демьяну и снова всхлипываю, когда его ладонь ложится мне на спину, и он ведёт меня через улицу к машине.

Открывает дверцу молча, и я усаживаюсь. Подсказываю, куда ехать. Знаю, Дёма старается вести себя спокойно. На лице у него штиль, ноль эмоций, но уверена, внутри гуляет буря.

–В магазине мне сказали, что дети владельца женятся,– вдруг произносит Демьян, видимо, ожидая ответа.

Это лишь первый вопрос в череде многих, которые последуют дальше.

Господи, что я наделала? Я ведь его довела… почти уничтожила. Он приехал из Питера в нашу Тмутаракань, чтобы увидеться с моим отцом. Чтобы выяснить, что со мной случилось. Я думала, ему будет плевать, если исчезну. В каком аду он жил последние четыре месяца? Мне становится ещё больше не по себе. Дёма думал, я тут выхожу замуж за Рому. И всё равно приехал на банкет, чтобы увидеться. Боже… Боже… Боже…

–Ну… это свадьба Кости, сына Ксении, а поскольку Ксения с моим отцом женаты, то… вот… – в горле такой ком, что я даже предложение закончить не могу.

Ладони мокрые от пота, я опускаю их на живот, чтобы вытереть о платье, и замираю, замечая, как пристально Дёма наблюдает за моими движениями.

–Прости… Я… я просто не смогла сделать аборт.

Не то чтобы я их ярая противница, просто знаю, что это не для меня. И я уже люблю своего сына, хотя до нашей встречи ещё три месяца.

Челюсть Дёмы напрягается. Когда он смотрит мне в глаза, я чувствую гнев.

–Я бы тебя никогда и не попросил об этом.

Он отворачивается и смотрит на дорогу, а я – на его руки, сжимающие руль. На его лице жуткое выражение, будто я в него плюнула или что-то в этом духе. Понимаю, что он крайней оскорблён моим предположением. Но как… как мне знать, что он думает о детях, если мы ни разу такие вопросы не обсуждали?

Я напугана собственными ошибками.

–Сюда,– показываю на трёхэтажную панельку.

Мы паркуемся и медленно идём к подъезду. Дёма пропускает меня первой. Поднимаюсь на этаж и отпираю дверь. Зажигаю свет в прихожей. Мы раздеваемся, двигаемся, будто в вакууме. Оба заторможенные.

–Почему ты уверена, что отец – не Рома? Я думал, вы спали друг с другом, разве нет?

Тон у Демьяна ледяной, и от его слов я чувствую себя ещё большей шлюхой, чем раньше.

Да, я спала с ними двумя, и даже не важно, что с Ромой это было пару раз в месяц, вот ни капли не важно.

–Он не может иметь детей. Поэтому не было надобности пить противозачаточные.

Я сразу это объясняю, потому что, думаю, данный вопрос всплывёт позднее, лучше сейчас поясню.

–Что значит: не может иметь детей?

Мы по-прежнему стоим в коридоре лицом друг к другу. Понимаю, почему он не выдерживает и начинает сыпать вопросами, когда мы даже не доходим до комнаты. Должно быть, они сводят его с ума.

Объясняю, как умею, о причинах бесплодия Ромы.

Мы снова молчим, пока Демьян переваривает информацию. Он станет отцом, а я хотела это скрыть. Я ужасный человек, это ведь и не обсуждается.

Разворачиваюсь и иду в гостиную, Дёма следует за мной, я сажусь на диван, а он стоит.

–Маш, как ты могла, а?– его голос хриплый, с надломом.

И выглядит он так, будто из него откачали всю имеющуюся энергию.

–Я… Я не собиралась беременеть. Мне очень жаль… Очень… Я знаю, как музыка важна для тебя… и твоя карьера… И я понимаю, это не твоя проблема. Я не собиралась её вешать на тебя. Дём, я никогда тебя ни о чём не попрошу. Обещаю. Никогда. И никогда никому не скажу, что ребёнок твой.

Мне кажется, это именно то, что он хочет услышать.

Хотя внутренний голос буквально вопит другие слова.

«Мне жаль, что я ничего не сказала. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, обними. Пожалуйста, останься. Пожалуйста, будь всегда рядом. Люби меня. Люби нашего сына»,– вот что я хочу сказать на самом деле. Умолять его. Я бы всё отдала за это. Всё.

–Ты думаешь… – он вздыхает, и я слышу, как гнев возвращается в его голос.

Я опускаю взгляд на пол, рассматривая ёлочку паркета. Сижу, крепко сжав ладони от страха.

–Думаешь, карьера настолько важна для меня? Важнее тебя?– теперь в его голосе боль.– Важнее… сына?

Закрываю глаза, когда он называет ребёнка сыном. Слёзы прорываются из-под век. Я благодарна, что он не спрашивает – были ли у меня другие связи, другие мужчины. А ведь мог бы.

–Не могу поверить, что ты решила молчать.

Разочарование в его голосе я слышу отчётливо.

–Прости, я думала… боялась, что ты меня возненавидишь за… беременность,– прошептала, бросая короткий взгляд.

Его ответный полон боли, но Дёма подходит и садится рядом. Закрываю глаза, вздыхаю рвано, когда его рука гладит меня по волосам, обнимает за плечи и привлекает ближе.

–Я никогда тебя не возненавижу, просто не смогу… Я люблю тебя. Больше всего на свете. Очень сильно, Маш. Очень.

Сердце пропускает удар, когда я слышу эти слова, с трудом сглатываю, чтобы ответить.

–Я тоже тебя люблю.

Я не заслуживаю этого ощущения счастья. Не заслуживаю его любви.

Наблюдаю, как Дёма опускает взгляд на мой живот. Кладёт руку сверху, и я накрываю его ладонь своею. Большим пальцем он выводит круги поверх ткани платья.