Онлайн книга «Как покорить леди»
– Новые перспективы? – переспросила Харриет как можно любезнее – она не могла не заметить, что он смотрел на нее, как лакомка на вожделенную сдобную булочку. Чейз приподнялся на кушетке, натянувшийся сюртук едва не треснул на его мускулистых плечах. – Раз уж мы все равно поженимся, почему бы нам не вести себя соответственно, как будто мы влюбленная парочка накануне свадьбы? – Хороша парочка! Еще не зная, что мы обручены, вы затащили меня к себе на колени и поцеловали. Что же вам потребуется теперь? Нет, ни слова больше. Просто знайте: я не потерплю столь неподобающего поведения. Чейз пожал плечами: – Вам придется простить мое недостойное поведение – ведь я утратил память, а вы не удосужились просветить меня насчет моей подлинной личности. – Он нахмурился. – Кстати, почему вы не сказали мне, кто я и кем мы приходимся друг другу? Почему? Да потому, что она не обладала и одной десятой воображения своей матери. – Я не сказала вам, кто вы, это верно. Но разве не лучше было бы, если бы вы сами вспомнили об этом? Да это и не важно, в конце концов. Были мы обручены или нет, это не дает вам никакого права вести себя со мной слишком фамильярно. – Тут мне нечего возразить, но вашему жениху, я полагаю, не возбраняется иногда позволять себе некоторые вольности... – Вольности? – Ну, прикосновения, поцелуи и все такое прочее. – Вот уж нет. Я не желаю ни прикосновений, ни поцелуев, ни тем более «всего прочего». Чейз вскинул брови: – Знаете ли, я не думаю, что бравый капитан был столь уж робким влюбленным. Зачем же этот вид недотроги? Харриет сжалась. Теперь ее раздражал его тон, выражение его лица и вообще все в нем, но вряд ли она могла возражать, когда он называл ее недотрогой. Ситуация становилась невыносимой, и все по вине ее матери. Сначала Эльвира выдумала этого красавчика, капитана Фрекенхема, затем оживила его и заставила, расхаживая по комнате, произносить кошмарные вещи. Но наихудшим из всего оказалось то, что этому нахалу было позволено развалиться на кушетке в гостиной, словно он был здесь хозяином. Харриет сжала виски ладонями. На носу стрижка овец, а затем предстояло еще упаковать шерсть, отвезти ее на рынок и продать. А если им не удастся получить за нее хорошие деньги, все их труды пойдут насмарку. Точно также все пойдет насмарку, если «капитан Фрекенхем» вдруг обретет память в самый неподходящий момент. Девушка ни секунды не сомневалась, что тогда он придет в ярость, и никто не посмеет упрекнуть его за это. Впрочем, в самом ли деле он утратил память? Харриет бросила на «капитана» подозрительный взгляд, но так ничего и не смогла прочитать на его невозмутимой физиономии. Господи, как все запутанно! И очень может быть, что все зря... Если у Гауэра и имелись какие-либо подозрения, то теперь, после устроенного матерью бездарного представления с капитаном Фрекенхемом в главной роли, они только укрепились. Не найдя выхода для переполнявшего ее разочарования и тревоги, Харриет остановила взгляд на мнимом капитане. – Если вы ждете, что я принесу вам обед, то как бы вам не умереть с голоду. На его лице вновь промелькнула улыбка. – А вы колючая штучка, вам палец в рот не клади, верно ведь? – Просто я слишком занята делами, чтобы еще и прислуживать вам. Чейз встал и лениво потянулся. – Прямо скажем, тяжелый случай, любовь моя. – Его оценивающий взгляд пробежался по ее фигуре и задержался на лице. – Уж очень вы аппетитная и соблазнительная. Харриет не могла не признать, что «капитан» был поразительно хорош собой, каждое его движение излучало силу, а при виде его темных волос, ниспадавших на лоб в пугающем контрасте с белыми бинтами повязки, его голубых глаз, затененных длинными черными ресницами, у нее перехватывало дыхание. Он выглядел как принц из сказки, хотя скорее всего мог оказаться кем угодно, только не принцем. – Я не пытаюсь ничего усложнять; просто вы не понимаете, насколько тяжело наше положение. – Вот уж нет, я все отлично понимаю: ваша матушка мне все подробно объяснила. Банк преследует ваше семейство, требуя последний платеж за Гаррет-Парк, и единственное, что удерживает его, чтобы не стать еще более настырным, – это надежда на то, что я, бравый капитан, появлюсь наконец с грузом золотых монет и разом решу все проблемы. – Так много нам не нужно, нам хватило бы и одной монетки. – Харриет вздохнула. – Приятно слышать. – Он ей явно не верил. – Ваша матушка объяснила мне, насколько важно, чтобы мистер Гауэр не заподозрил, будто здесь что-то не так, и потому я просто притворился, что все помню. По правде сказать, мне кажется, что я провернул чертовски хорошее дельце, с учетом того, как мало мне обо мне рассказали. Ваша матушка была не слишком щедра на полезные подробности о... моем прошлом. Харриет вздохнула. – Мама вообще о многом говорит весьма расплывчато. – И тем не менее я сумел собрать все воедино. – Я полагаю, мне следует выразить вам благодарность за ваш тяжкий труд. Чейз ехидно ухмыльнулся: – Нет, если вы боитесь, что это причинит вам физический ущерб. Ну вот, опять! Впрочем, она не возражала видеть его глупым выскочкой и фатом – тогда по крайней мере ее раздражение могло находить выход. – Спасибо вам за все ваши усилия... Вот только разве обязательно было приводить так много деталей? Название корабля, порт, где он стоит на ремонте... Чейз пожал плечами. А она наблюдательна, эта мисс Уорд. Он, разумеется, не собирался говорить ничего конкретного, но напыщенность и самодовольство Гауэра вынудили его. – Детали делают ложь более достоверной и убедительной. – Похоже, для утратившего память вы довольно много знаете о лжи и о том, как ею пользоваться. Вы так хорошо ее применяете. Видимо, у вас врожденный талант к этому... – Какой же моряк не любит рассказывать морские байки! Харриет прищурилась: – Не знаю, как насчет всех моряков, но нам и одного более чем достаточно. Это решило все. Чейз был голоден, и у него жутко разболелась голова. Хуже того, его окончательно достала своими рассуждениями эта малышка с такими полными чувственными губами, что он с трудом сдерживался, чтобы немедленно не поцеловать ее. – Похоже, вы и прежде не питали ко мне нежных чувств, свойственных влюбленным. До того как меня ударили по голове, мы так же пикировались, как сейчас? – Я вообще не припомню такого, чтобы мы не спорили. – Как все это грустно... Ее рот дрогнул, затем растянулся в улыбку, переросшую в веселый смех. Это был самый волнующий и чувственный смех, который Чейзу когда-либо приходилось слышать. Дрожь сотрясла его тело, и он пожелал себе еще не раз услышать этот смех. |