Онлайн книга «Ах, уехал мой любимый»
- Шанс есть всегда и у всех. - А у меня? - А у тебя… - шумно вздохнула и повернулась к нему, чтобы видеть глаза цвета горького шоколада. – Ты издеваешься, Козырский? - Что не так? – выпучил она невинное глаза, торчащие из, чтоб его, черной шляпы. - В шляпе, серьёзно?! Ты пришёл в шляпе? - Прости, – рассмеялся он, снимая головной убор с головы. – Увидел их в киоске рядом и не удержался. Эта с розовой лентой тебе. Вытащив одну шляпу из другой, он надел мне на голову ту, у которой имелась розовая лента, а себе оставил с синей. - А цветы ты принёс, чтобы похвастаться? – спросила, бросив взгляд на букет розовых пионов в его руке. - Ага, - уголки его губ поползли в довольной ухмылке. – Красивые? - Очень. - Значит, твои, - протянул мне букет, даже не планируя принимать какие-либо возражения. - Даже рубашечку нагладил, - ехидно подметила я, зарываясь лицом в цветы, чтобы вдохнуть их тонких аромат и спрятать румянец в розовом цвете. - С четвертой попытки. - А предыдущие три? - Прожёг, - смущенно улыбнулся Матвей, слегка потупив взгляд. – Так что, если вдруг захочешь дома походить с открытой спиной или грудью, то могу одолжить любую из них. - Дурак, - хохотнула я, шуточно ударив его по носу букетом. - Идём? – спросил Матвей и подставил локоть, на котором мне, судя по всему, полагалось повиснуть как истинной леди. - Идём, - гордо прошагала мимо и вышла на тротуар в обнимку с букетом. Локоть и другие части его тела, подчеркнутые рубашкой и джинсами, решительно проигнорировала. Тихо усмехнулся, качнул головой, но пошёл следом за мной. - Уела. - Руки заняты, - уткнулась в букет, чтобы спрятать ехидную улыбку. – И куда мы идём? - Туда, потом туда и потом можно вон туда, - рассказывал Матвей наш предполагаемый маршрут, указывая руками в разные от нас стороны. - То есть, конкретной цели нет? - Главное – с тобой, а куда – неважно. - А если я решу уйти? Прямо сейчас, - заглянула в его глаза, в которых на секунду вспыхнула растерянность. - Я приму это как взрослый двадцатидевятилетний мужчина. - И как же взрослый двадцатидевятилетний мужчина принимает уход дамы со свидания? - Лягу на тротуар и буду плакать. По-мужски так… вприкуску с асфальтом, - улыбнулся уголками губ и с хитрым блеском в темных глазах из-под козырька картонной шляпы. - А ногами дрыгать будешь? - Конечно! Я же буду крайне обижен. - Тогда начинай, - многозначительно посмотрела на асфальт под ногами и отошла в сторону. – Ну. - А ты что будешь делать? - Выпендриваться. Могу себе позволить. - А можно я буду кричать «дай!» пока буду плакать, лёжа на асфальте? – спросил Матвей и, кажется, в самом деле собрался устроить показательную истерику в городском парке. - Зачем? - Вот представь себе: реву я, значит, во всю глотку, кричу «дай!», а к нам подходит какая-нибудь милая бабулька. Спрашивает, в чем дело, а потом, вникнув в ситуацию, говорит тебе: ну, дай ты ему! Сложно тебе, что ли?! - Точно – дурак, - рассмеялась я и подошла ближе. – Ладно, пойдём… туда. Не хватало ещё, чтобы ты к бабулькам лез. - Ладно, так уж и быть, сегодня я всецело твой, - подошёл ближе и зашагал со мной в ногу по узкому тротуару. Снова уткнулась носом в цветы, которые приятной тяжестью тянули руки и моё внимание к себе. - Я думала, ты снова придёшь с плюшевым медведем. - Я же не дурак. В этот раз заработал на цветы и ресторан. - Мальчик подрос, - уважительно кивнула. - А где тот медвежонок? – спросил Матвей аккуратно. – Ты его, наверное, сразу выкинула? - Хотела, - уставилась перед собой в линию заката. – Сначала хотела оторвать ему голову, сжечь, даже в унитазе утопить, но потом мама сказала, что он ни в чем не виноват. И если мы расстались с тобой, то медвежонок не должен из-за этого страдать. Он как ребенок, который просто остается жить с матерью. - Он до сих пор с тобой живёт? - Нет. Я же не дура, столько лет таскать с собой плюшевого медвежонка, - говорила я так искренно, что начала верить, что я не дура, у которой уже двенадцать лет в шкафу живёт плюшевое напоминание, подаренное когда-то Козырским. - Я тогда сразу после школы пошёл к отцу в контору, чтобы заработать на этого медвежонка и на кафе. - А еще перед этим ты проспорил Маслову и тебе пришлось страдать весь оставшийся вечер, - напомнила я ему и себе, одномоментно испытав желание двинуть ему букетом по морде и уйти, не оборачиваясь. - Я специально проиграл ту игру, - будто бы смущенно поджал губы и опустил взгляд. - Иначе тебя пригласил бы Маслов. Он, конечно, мой друг, но… я проиграл бы гораздо больше, если бы выиграл. - Несостыковочка, Козырский. В таком случае, если ты намеренно проиграл, то почему на следующий день вылил на меня тонну грязи да еще и при своих друзьях? - Из друзей там был только Масёл, остальные – так… - Какая разница? Всё равно потом до самых каникул вся школа шушукалась за моей спиной. - Ты после этого даже ни разу не посмотрела в мою сторону. - Отчего же?! На последнем звонке я смотрела и очень живо представляла, как задушила бы тебя лентой выпускника. - Заслужил, - хохотнул он совсем невесело. – Простишь? - Нет. С чего бы? – взглянула на него. – Ты бросил меня без объяснения причины, на глазах у толпы скалящихся школьников. Это, чтоб ты знал, самый страшный сон любой девочки-подростка. И еще несколько лет назад я бы убила тебя этими цветами, но, пройдя измену мужа, развод и дележку имущества, то, что было когда-то там, в сопливой юности, уже не кажется таким уж смертельным. Знаешь, когда каждая незначительная проблема кажется концом света. Сейчас для меня всё осталось лишь воспоминанием. Местами – приятным, а местами – я до сих пор душу тебя той лентой. Синей, если не ошибаюсь… - Не ошибаешься, - кивнул Матвей. – Но ты после того вечера не особо-то и горевала, - с поддельной укоризной произнёс он. - Это когда это? - Когда ты пошла с моим одноклассником на свидание. - С Сомовым-то? – прыснула я, глянув в небо. – Это было самое ужасное свидание в моей жизни. Он пытался меня излапать каждый раз, когда я моргала. - Козёл. - Да… - погрузилась я в воспоминания. – Но, с другой стороны, когда на следующий день он стоял на линейке с таким же синим лицом как его лента, мне даже как-то жалко его стало. На пару секунд. |