Онлайн книга «Поединок сердец»
Вот это и погубило Чарлза. Именно так оно и начиналось. Мысль остудила его пыл, но ему потребовалось собрать по капле все силы, прежде чем он прервал поцелуй и отступил от Кейтлин. Она уже не сжимала его шею, но рук не опустила. Как завороженная, она смотрела на него снизу вверх, и ее карие глаза сделались огромными, а полураскрытые губы были припухшими, и на лице застыла озадаченная гримаса. Александр отлично понимал, что она чувствует. Что было в этой женщине такого, что мгновенно будило его страсть? Дело не в красоте — он знавал множество красавиц, впрочем, не столь ошеломительно прекрасных, как Кейтлин. Тут крылось нечто большее. Словно одно соприкосновение губ воспламеняло обоих невидимым огнем. Она, кажется, внезапно осознала, что он разжал объятия, и поспешно отскочила назад, обхватив себя руками, словно обиженный, одинокий ребенок. Первым побуждением Александра было снова привлечь ее к себе, но он сумел с ним справиться. Разве не то же чувствовал Чарлз, когда впервые встретил ту ведьму, которая впоследствии стала его женой? И его так же неумолимо влекло к ней… Крупные капли дождя просачивались сквозь листья, остужая его страсть. К нему постепенно возвращалась способность трезво мыслить. «То же чувствовал и Чарлз, и именно поэтому я не позволю этому чувству овладеть и мной». Он стиснул зубы. — Этого не следовало допускать. — Нет. Ее голос слегка дрогнул, словно она не была уверена в своих словах. — Вы меня разозлили, и я… — Он пожал плечами. — Я не удержался. Она глубоко вздохнула: — Вы… вы были правы. Не насчет поцелуя, но… вы были правы насчет лошади. Мне следовало предупредить конюшего, что не справлюсь с этой гнедой. В лесу стояла тишина, только капли дождя стучали высоко в кронах деревьев, по ковру из опавших листьев и мха. Александр не знал, что сказать. Впервые в жизни решительно не находил слов. — Я позволила гневу заглушить доводы рассудка. Сделала это, не подумав о последствиях. Мне не следовало так поступать. Александр понимал, что она говорит искренне, и на этом следовало бы остановиться. Частично вина за ее необдуманный порыв лежит на нем самом, и это он тоже понимал. И все-таки ему было мало. Она ему задолжала! — Полагаете, можете творить, что взбредет в голову, а потом пробормотать извинение — и дело с концом? Ее щеки вспыхнули. Она отбросила со щеки прядь намокших волос. — Нет, только начало. Неужели вы не просите извинения, когда бываете не правы? Жаль, что она выглядит сейчас так очаровательно-небрежно — словно только что с любовного ложа. И ведь было почти так! Даже сейчас его мужское естество мучительно изнывало, когда он вспоминал, как держал ее в объятиях, и ее роскошная грудь прижималась к нему, а губы раскрывались навстречу поцелуям. Он даже застонал, когда раскаленное копье желания пронзило его тело, еще сильнее раздувая пожар гнева. — Я действую лишь после того, как все хорошо обдумаю. Поэтому мне никогда не приходится извиняться за решения, которые я принял. — Ох, да вы просто несносны! А я-то думала, что страдаю избытком гордости. Берегитесь, Маклейн! Подобные заявления могут разгневать судьбу, и она захочет преподать вам урок. Он невольно улыбнулся, пожимая плечами: — Херст, я просто говорю правду. Если вы не научитесь думать, прежде чем что-то делать, вам, возможно, придется слишком сильно раскаиваться. Ведь после Лондона вы не катались верхом, не так ли? — Нет, каталась. Я брала одну из лошадей сквайра. — В самом деле? Резвая была лошадка? Не хуже Милк? — Милк? — Так зовут вашу лошадь, и вы бы знали это, если бы слушали, что говорит вам конюший. Она оглянулась на свою гнедую, которая мирно пощипывала травку. — Ну, может быть, лошадь сквайра не совсем такая резвая, как Милк. Александр скептически приподнял бровь. — Ну хорошо. — Она взглянула на него. — Она была тихоня и даже рысью не шла, какое уж там галопом. Вот. Теперь вы довольны? — Да, если это правда. Она возмущенно застыла. — Маклейн, я не лгунья. — Нет. Вы особа, которая охотно говорит и делает что угодно, лишь бы добиться желаемого. Ее щеки порозовели еще больше. — Я совсем не такая! — Ни разу не видел, чтобы вашими поступками двигало что-то другое, нежели эгоизм. Вы могли пораниться! Кейтлин нахмурилась: — Знаю. И лошадь тоже, вот поэтому я впредь не сделаю подобной глупости. Не будете ли вы так добры прекратить читать мне нотации? Вы сейчас прямо как мой отец. Александр удивился: — Ваш отец? Викарий? Она кивнула, в глазах внезапно засветились искорки смеха. — Да, в точности как мой отец. «Кейтлин, не высовывайся так из окна, не то упадешь! Кейтлин, не носись по дому, а то запнешься обо что-нибудь!» Мой батюшка просто душка, но иногда очень старомодный! Старомодный! Александр не знал, что и сказать. Еще никто — ни мужчина, ни женщина — не приводил ему в сравнение их собственного отца или старого викария! Люди называли его опасным человеком. — Вы дерзите как черт знает кто! Она отбросила волосы с лица. — Именно так говорит и папа — за исключением слова «черт». Он не из тех, кто выражается подобным образом. — Дело не в черте. Это сказал бы вам любой, кто наделен хоть каплей здравого смысла! — резко возразил Александр. Ветер задул сильнее, раскачивая деревья и осыпая землю дождем из мокрых листьев. Кейтлин сняла с плеча большой мокрый лист. — Маклейн, вы не можете в самом деле так сердиться на меня за то, что я села на лошадь, с которой мне было не совладать. Все дело в том, что случилось три месяца назад в Лондоне. Он замер. — Все дело в вашем поведении и в том, что вы рисковали и собой, и лошадью. Ее глаза потемнели. — Я не хотела подвергать опасности кого бы то ни было — ни сейчас, ни в особенности три месяца назад. Маклейн, я… — Сейчас не время это обсуждать. Если вы до сих пор не заметили, идет дождь. И он пойдет сильнее. Кейтлин посмотрела на небо, видневшееся в проеме между ветвей. — Вы нагнали бурю. Александр не ответил, но пытливо всматривался ей в глаза, ожидая привычного страха или вспышки зависти, но видел лишь спокойную уверенность. Она храбрая, надо отдать ей должное. — Ну, не буря, так, небольшая гроза. Но будет очень сыро. |