Онлайн книга «Спасти род Романовых: Первокурсник»
|
«В чем, сука, дело?» -— … а для всех остальных, я повторяю еще раз, -— громогласный голос президента вывел меня из некоторого транса, -— В стенах моего заведения — строго на строго запрещено пользоваться собственным положением в обществе. Поэтому, так как наш достопочтенный Александр сразу же решил его нарушить, его ждет наказание. Слова Лаврентия Лаврентьевича очень не понравились выскочке. А я искренне не мог поверить в то, что подростковый максимализм действительно существует, и вот он — яркий пример. -— Вы знаете, кто мой отец? — со злостью в голосе, и как мне показалось, со страхом в глазах, юнец выскочил из-за стола, -— Вы понимаете, что он с вами сделает? -— Вот так, значит, -— президент тяжело вздохнул и закрыл глаза. Странный он какой-то, дерганный. Чего успокаиваться-то? Поставил на место оборванца и все, чего церемониться то? На сей раз, все внимание было приковано к этому пареньку. -— Ничего его отец никому здесь не сделает, -— прошептал на ухо Ваня, -— Адмиралтейство флота — явно пониже статусом графов и дворцовых чинуш. Если он действительно считает, что его папашка прикроет его фокусы, то он сильно ошибается… Работать на Императора — это бояться за свою пятую точку больше, чем за семью. Мне так кажется… -— Так, а чего он тогда херней занимается? Закапывает себя дальше? — так же шепотом спросил я, -— Неужели он на столько тупой, что с ходу решил в чмошники записаться? -— Чем? Херней? Это как? Чмошник — это что? — Ванька искренне удивился. -— Забудь. Слова Сашки никак не задели президента, а наоборот, он аж взбодрился, заулыбался, только вот в его глазах заиграл недобрый огонек. -— Сегодня ты, Александр, убираешь со столов после команды: «Прекратить прием пищи». Будешь как тот самый сотник, которого ты, якобы, увидел в роду Быкова. Не захочешь делать сам? Заставлю делать это при всех. Юноша пытался было что-то сказать, но по нему было видно, как запал — иссяк, под жестким «натиском» слов президента. Он несколько раз открыл рот, поиграл скулами, а затем молча уселся на свое место, где его тут же принялись подбадривать сидящие рядом девицы. «Группа поддержки выпендрежника.» -— констатировала факт «бумажка», -— «Лаврентий как-то по-божески еще обошелся. На его месте — я бы сразу выпер его за пределы академии.» «Поддерживаю», -— я не мог не согласиться со старпером. Команда об окончание ужина прозвучала довольно резко, но, как мне показалось, больше уже никто не ел, все обсуждали два таких значимых события. Ей богу — совсем дети. В мое время, подобных вещей не было. Все были замкнуты. Не имели друзей. Все понимали, что еще пару лет, и вас раскидает по разным уголкам вселенной, и лишь единицы выживут. А остатки — будут доживать после службы на пиратских базах, играть в рулетку или, как я, драться на арене, чтобы прокормить себя и хоть что-то из себя представлять перед смертью. Не хватало мне этого. Очень не хватало. Я прекрасно понимал, что я очевидно, более смышленый, чем они, более подготовлен, да и повидал большего, но глядя на то, как они искреннее друг другу улыбаются, общаются, может быть, завидуют, меня не покидало чувство, что я всех их перегнал. Мне чужды эти эмоции, морально — я стар. Из столовой я выходил почти самым последним, внимательно высматривая профессора Якоба, дабы все-таки узнать, как мне получить фамильяра. Но пузатый испарился, в прямом смысле этого слова. Ваня лишь пожимал плечами, мол, понятия не имею где у него кабинет и куда он пропал. Уже почти у самой двери моей комнаты, до меня дошло. «Ля, книга же! Че я не додумался сразу спросить этого старикашку…» «Ты кого стариком назвал, наглец?» -— дедок, очевидно, под обиделся, -— «То, что я выполняю условие Лаврентия, не означает, что ты можешь выбирать мне подобные оскорбительные названия!» «Боже, какие мы нежные… Ладно, пенсия, как тебя называть?» «Алексей!» «Ты прикалываешься? Еще к карману своих брюк я не обращался по собственному имени. Буду называть тебя…» В моей голове наступила зловещая тишина, а Иван, на которого я мельком глянул, стоял и искренне не понимал, от чего я завис с полу открытым ртом в полуметре от двери. -— Алешка, у тебя все в порядке? «Нахову тебя — Читом! Как тебе?» «Что за странное заморское название?» -— в его старческом голосе появились легкие нотки заинтересованности. — «Небось, оскорбительное?» «Да нет же, наоборот — оно означает некоторую сверх способность. Вещь, которой нет у других.» «Эве как?! По рукам!» -— дедок явно порадовался новому «имени», и без упреков и выгибонов, повел меня в кабинет. Как оказалось, мне пришлось выйти на улицу, и пройти пару сотен метров до соседнего корпуса. Благо, что, не смотря на потемки, дорожка их желтого кирпича подсвечивалась. «Удобно…» Двери в учебный корпус оказались довольно скромными, если сравнивать их с дверьми столовой. Размерами то были один в один, только не было всех этих причудливых узоров, надписей и прочей ереси. Сразу за дверью меня встретил то ли охранник, то ли прислуга. Мужчина в какой-то странной форме, отдаленно напоминающий академическую, но более строгую, с ровной линией «ершика» под носом, пустыми глазами и идеальной осанкой. -— Эм, добрый день, -— поздоровался я, внимательно вглядываясь в медали, которыми была увешана его грудь. «Явно не прислуга. Военный?» -— Не день, а вечер, юноша! — сказал мужик, и посмотрел на меня своими странными черными глазищами. Что-то в этом взгляде было не так. Может быть, отсутствие радужки? Я уставился в ответ и увидел, как в его глазищах что-то изменило меня. Там был не я! А другой человек, но с похоже внешностью! Какой-то поседевший, сутулый, с серым уставшим лицом. «Что за хреномуть?» Невольно я дотронулся и до своего лица. Морщин нет… Я был точно не стариком… Тогда, почему я вижу себя таким в его глазах? Он жестом пригласил меня зайти в дверной проем, и я прошел сквозь незримую пелену. Кажется, я никогда к ней не привыкну. Перед моими глазами появился профессор, который сидел в старом кресле. Казалось, что эта комната впитала в себя тысячи «забытых» запахов всего мира, ибо такого разнообразия я еще нигде, здесь, не встречал. Что было не менее странным, так это то, что кресло стояло в начале комнаты, а не в центре или у камина. Посреди комнаты стоял пыльный стол, было широкое окно во всю стену, а с левой от меня стены, висела огромная картина, которая показывала панораму какого-то города. |