Книга Спасти род Романовых: Первокурсник, страница 53 – Дмитрий Лим

-— А отец не, не в курсе?

-— Узнает — убьет. И не посмотрит на то, что я его родная дочь.

-— Странные у вас законы, -— пробормотал я, -— Только все равно, мне твое «название» ни о чем не говорит.

Она отхлебнула из чашки, и начала рассказ о своем проклятье.

Жнецы — санитары мира, редкость, на самом деле. Имеют очень внушительную силу, но могут ею воспользоваться только в случае смертельной опасности и то, если печать-метка, захочет, и в случае, если баланс нарушен.

Сила постоянно находится в спящем состоянии, и никак себя не проявляет, и только, если, рядом появляется сила — которая сулит уничтожением, или сильным перевесом между живым и мертвым миром, она просыпается.

Вызвать ее просто так — не получится.

-— И? В этом разве проблема? — в ее рассказе я видел только плюсы, -— Ну, появится рядом какой-нибудь демон, который будет крушить все вокруг, ну, проснется в тебе эта сила, уничтожишь ты его. Чего бояться-то?

Ее недовольная моська говорила только одно — молчи и слушай.

Все жнецы — долгожители. То бишь, они вполне себе могут существовать долгие века, пока их ресурс, этой самой сверх силы — не истощится. Само слово жнец — вызывает панику у любого политика, ибо наличие такого воина — может в корне изменить войну.

По пакту, заключенному по всей Европе, жнецы— вне закона, как и некроманты, как демоны, и еще несколько названий я просто не понял.

-— То есть, отец не захочет воспользоваться твоей силой, если прознает, кто ты?

-— Леша, -— она протяжно выдохнула, и потянулась маленькому чайничку, который, был каким-то бесконечным.

Уже не первую чашку она опрокинула в себя, а чай-то не кончался!

-— Ты думаешь, когда страны воюют между собой, они не используют всякие козыри и уловки?

-— Теперь, понял, -— я хлопнул себя полбу, -— На войне, ты будешь бомбой замедленного действия, и может уничтожить как врага, так и своих. Я так понимаю, сила не контролируется?

-— Нет. Я могу, остановиться, конечно, но для этого…

-— Нужно иметь какой-то рычаг? Стоп-слово? Заклинание?

-— Существо. У которого есть предмет метки жнеца.

Я немного не понял.

-— Ну… Это оружие или что?

-— Это окончание моей метки. Ты же, не мог увидеть, какая бижутерия была на цепи?

-— Не-а.

-— Серп. Если найдется во всем мире человек, имеющий метку серпа, такую же, как у меня, он сможет меня останавливать.

-— Ну, это же решение проблемы? Разве трудно найти? Объявление… — и тут я понял. — Дурак, -— недовольно ударил кулаком, -— Фиг ты такого найдешь, даже если будешь знать род и герб. Никто не захочет следовать за тобой, быть в постоянной опасности и положить свою голову под плаху рядом с тобой.

-— Именно… — в ее глазах появились слезы. — Такой человек есть, возможно, но мне он не поможет. Когда я нахожусь в состоянии жатвы, мне плевать, кто рядом, кого можно спасти. Меня интересует только моя цель. И как бы я ни старалась уйти из боя, у меня ничего не выйдет. Сила, в таком случае, сама захватит контроль. И будет еще хуже.

-— А такое было?

-— Было. В детстве. Поэтому, мама и знает.

-— Какой-нибудь демон?

-— Да…

На языке вертелось очень много вопросов, но выбрал я только один.

-— Теперь, я понимаю, почему ты захотел дуэль. Думала, выиграть и убить?

-— Нет же… Желание…

-— Понятно.

Желание — ультиматум. В случае победы, я бы просто никому не мог рассказать о метке, и тем самым, был бы вторым человеком, знающим ее секрет.

-— А почему назвала меня мертвым?

Она слабо улыбнулась, и уткнулась носом в дымящуюся чашку, долго отмалчиваясь. И все же, я повторил свой вопрос еще раз.

-— Метку может увидеть и простой маг или обычный человек, только он не поймет, что это цепь. Подвязка, шрам, веревочка, да что угодно, но только не метка. А вот именно значение, -— она вопросительно уставилась на меня и кивнула на чайник.

-— Давай. Мне нравится чай.

Она тщательно, аккуратненько, наливала мне чашку, которая своим дымком передавала чудесный запах сотни трав. Отлавливала ситечком чаинки, и, довольная, протянула ее мне.

-— Благодарю.

-— Суть метки может почувствовать кукловод, шаман вуду, или существо, которое было убито жнецом.

Я щедро отхлебнул, и с тихим стуком поставил чашку на лакированное дерево стола.

-— Собственно говоря, поэтому ты и назвала меня мертвым? Почувствовала, что я не вуду-хуюду, и не кукловод?

-— Вуду — точно нет. От них запах специй сильный, и это не замаскировать никак. Кукловоду — всегда нужна пара, если один умирает — умирает и второй. Они очень слабы, когда их разделяют, даже на время.

-— Как инь и янь, -— прокомментировал я, но судя по выражению лица принцессы, суть она не поняла.

-— Тогда, как я могу быть мертвым?

-— Если бы я знала… Жнец уничтожает сущность, физическое тело, душу… Может тогда, когда мой отец послал твоего за лазурным камнем, камень и спас тебя?

«Если бы я сам знал.»

В мою голову пришла весьма здравая догадка, но озвучивать ее я не стал. Это же очевидно, я некромант. Полуживой полу мертвый, поэтому, я и вижу метку. Вот и все пирожки с котятами.

Но знать ей этого — не нужно.

-— А как стать жнецом?

-— Не знаю, найдется ли желающий быть врагом любой страны, -— жалобно ответила она, -— Тут весь смысл исходит из преступления против живого. Могучего греха, или бесчисленного истребления.

-— Отец напортачил, а ты расплачиваешься?

-— Да нет же! — вскрикнула она, -— Вот ты перебиваешь и не слушаешь!

-— Молчу-молчу.

История была странной. Фактически, любой кровный родственник мог нарушить закон против живого, а его дети, уже — расплачиваться. А если ребенок родился без метки — то его дети, и так далее. На все — воля случая.

Стать жнецом — это расплата. Расплата рода.

-— А то что ты такой, -— она прервала мои мысли своим мелодичным голосом, -— Ну, живой там, маг обычный, хоть и с сильным проявлением стихии, доказывает лишь одно, не все нам известно про жнецов.

-— Сама то как о них узнала?! Не расспрашивала же об этом каждого встречного, президент надоумил?

-— Да. Раньше, я часто расспрашивала его о силах, существах и легендах.

-— Он заменял тебе няньку?

Ее глаза, в которых можно было утонуть, погрустнели. Я будто бы утопал в океане грусти, пока она смотрела на меня и произносила одно-единственное слово: Папа.