Книга Разлом, страница 50 – Алина Островская

— Тебе предназначено нечто большее, чем просто обрастать мхом. Скоро ты это поймёшь. Мы встретимся снова… позже.

Нас прервал настойчивый стук в дверь. И не дождавшись дозволения, ее отворили. На пороге стояли двое. Хмурый Кельвар, потемневший ещё больше при виде нас с Эли. И Бруни, улыбающийся во все свои сверкающие тридцать два. Инь и ян в гармонии. Алариэль поспешно отодвинулась от меня, увеличивая между нами расстояние до «подобающего».

Мне же напротив, пришлось бороться с желанием придвинуть ее ближе, тем самым бросив вызов Кельвару. Уж слишком внимательным и ревностным взглядом он шарил по ее платью и лицу.

— Какое славное место мы обобрали, если бы ты только знал! — южанин непосредственно прошёл к столу, совершенно не беспокоясь о том, что мог помешать нашему разговору. — Ярл Волдрекков не обманул — там действительно живет сборище толстосумов.

Бруни отодвинул стул и плюхнулся на него, вытягивая перед собой ноги.

— Рад приветствовать тебя, брат, — мы пожали руки. — И тебя, Кельвар, — я перевёл взгляд на ярла, так и застывшего на пороге. Высшая степень недовольства отражалась на его лице, ведь он должен теперь отдать мне всю свою долю. — Не вижу мешков с золотом в твоих руках.

— Их не унёс бы даже Бруни, — фыркнул Кельвар, оборачиваясь через плечо. — На улице они, в телеге. Сам заберёшь.

— Я, пожалуй, распоряжусь, чтобы подали обед, — Эли вскользь взглянула на меня и почтительно кивнула, как раньше делала перед Кельваром.

— Договорим позже, — предупредил я ее, провожая взглядом хрупкую фигуру.

— Прошу проходи, Кельвар, не стой на пороге. А ты, брат, поведай мне о своих приключениях. Мне нужно все знать о своих врагах.

И Бруни принялся в подробностях рассказывать об их походе. О легкости, с которой они взяли укреплённое городище, о сокровищницах, набитых золотом, о кладовых, ломящихся от еды, о кораблях, что удивили южанина пуще остального.

Меня этот момент рассказа заинтересовал не меньше. Вероятно, в этом и кроется их богатство. Торгуют и улучшают качество жизни, пока остальные тухнут на месте.

— А что же с ремесленниками? Неужто там живут только торгаши?

Приходилось подталкивать Бруни в нужное русло, иначе воина уносило в далёкие дали, которые, пусть и обладали должной очаровательностью, но не были для меня так полезны.

— Там есть целый квартал с умельцами на все руки, — обгладывая косточку сходу ответил воин.

— И что вы с ними сделали?

— Попугали немного. Тебе-то что до них? — вдруг подал голос хранивший молчание Кельвар. Натянутый, как гитарная струна. Вот-вот лопнет.

— Есть для них кое-какая работёнка…

Он ликующе фыркнул:

— Ты для них кусок дерьма. Они и к своим стенам тебя никогда не подпустят, что уж говорить о найме в работники.

— Благодарю за твоё ценное мнение.

На самом деле, эту простую истину понял бы и ребёнок. Когрраги никогда не пойдут в услужение к тому, кто убил их правителя. Но в лицо-то меня никто не знает и в этом несомненный плюс средневековья.

После обеда я запихнул мешки с золотом под кровать и отправился осматривать свои «владения». Слово, конечно, потрясающее сознание, учитывая, что своего дома у меня никогда не было. А тут целое селение с людьми! Вот и обхожу его каждый день, раз за разом подмечая что-то новое. Народ себя иначе вести не стал. Диковатый, но трудолюбивый.

Бархатный климат с тёплым, ласковым солнцем омрачался лишь повышенной влажностью. Кожей ощущались молекулы воды, парящие в воздухе. Они же делали одежду неприятно влажной. Отсюда и лёгкие воздухопроницаемые ткани, довлеющее над остальными в своём большинстве. Это неудивительно, ведь Рэйн расположился вдоль Великой реки, и испарения, под прямыми лучами солнца, активно насыщали воздух. Такое название реке дали не спроста. Широкая, полноводная, статная. Она уверенно несла свои кристально чистые воды к морю.

В отличие от Блорроха, здесь не воняло помоями и тухлой рыбой. Со стороны леса тянуло свежестью и ароматом влажной коры. А монотонный шум селения разбавлялся криками птиц, ловящих рыбу в водоеме. Небо над головой, наконец, голубое и высокое, позволяло дышать полной грудью.

Одним словом, маленький кусочек рая, который волей случая остался без внимания со стороны более сильных народов. Но я был уверен — это ненадолго. Есть у человека особенность: разрушать прекрасное. А образ Дикарей внушает страх только малым племенам и не защитит от действительно крупных игроков.

Хозяйская рука моего земляка просматривалась в мелких деталях. Например, в мощённых улицах и стройных рядах домов. Странно было увидеть каменную кладку под ногами, вместо утоптанной земли. Я сперва удивился, а затем, когда четыре из семи дней оказались дождливыми, понял почему было принято именно такое решение. Одежда людей оснащалась деревянными пуговицами, а не шнуровкой, как это было у Волдрекков. Издали выглядело вполне современно, в сочетании с большим количеством медных украшений, подобных нашим. Женщины, например, носили крупные серёжки, кольца и браслеты, опоясывающие двуглавую мышцу плеча. Мужчины напротив, избегали излишних украшений. Немногие из них носили небольшие кулоны на кожаных шнурках, относящих их к тому или иному роду. На общей кухне, где готовили обеды для воинов, пекла, коптила и жарила настоящая печь с куполообразным верхом, больше напоминающая дом эскимоса. А глубоко в сырой земле, были вырыты и обложены камнем подвалы, сохранявшие прохладу для лучшего хранения пищи. При кухне занимались и винокурением, используя хлебные и картофельные остатки. Удивился я и свечам, зажигаемым в каждом доме с приходом темноты. Мёд с пасек использовали преимущественно для приготовления горячительных напитков, и малую часть расходовали на сладости. Из воска же вручную вылепливали толстые свечи. И такие мелочи, в которых я узнавал дух своего мира, попадались довольно часто.

Рэйн оказался действительно крупным скоплением людей. Прохаживая вдоль бревенчатых домов, я невольно подсчитывал их в уме. К концу моего променада их было около трёх сотен. Представляете себе масштаб?

Мой предшественник потрудился на славу. Не пустить бы его труды насмарку…

Дома однообразные, тянулись в разные стороны стройными лучами от круглой торговой площади. Общий рисунок селения, в целом, напоминал Московский. В его сердце располагались лавки ремесленников, изготавливающих и тут же предлагающих к продаже свой товар. В своём большинстве, ремеслом занимались мужчины, вышедшие из боеспособного возраста. Гончары, кожевники, древоделы, мастера по изготовлению орудий труда и бытовых мелочей, а также седельщики, творившие гигантские седла и сбруи для тигров. Лошадей, кроме наших, здесь почти не было. Единственным в селении оказался кузнец, стук молотка которого эхом расходился по округе, и ювелир, у чьей лавки встревоженной стайкой толпились женщины.

Ну и конечно же ткачихи, пряхи и портные. Этот пласт рукоделия безоговорочно перетянула на себя женская половина Рэйна. По крайней мере та, что обладала должной усидчивостью, вкусом и «прямыми» руками. Те, кто был обделён такими талантами, оставался на подхвате, трудился на полях, занимался разведением и выращиванием скота.