Книга Кровь нынче в моде, страница 5 – Валери Стиверс

К счастью, мое имя оказалось в сегодняшнем списке, и мне без промедления вручают временный пропуск. Я держу его в руке, но охрана настаивает, чтобы я приколола его к своей одежде. Помеченная таким образом, я поднимаюсь в свой новый офис.

Двери лифта открываются на тридцать седьмом этаже, и я попадаю в коридор, освещенный ярко-белым светом. Это очень похоже на тоннель, который люди видят в состоянии клинической смерти. Гигантские репродукции обложек «Тэсти» размером с рекламный щит красуются на стенах. Я стремительно пробегаю мимо зияющей пустоты обнаженного пупка Джессики Симпсон, приближающегося по размеру к крышке канализационного люка. Что уж говорить о гигантских, размером с человека, зубах Киры Найтли… К тому времени, когда я достигаю приемной, я уже насквозь пропиталась страхом всех соискателей работы, подающих надежды модельеров и внештатных авторов, которые ерзали на безукоризненной белой кожаной мебели, мысленно репетируя свои речи.

— Привет? — Я обращаюсь к симпатичному молодому парню, сидящему за низким столом в центре помещения.

От неуверенности в себе мое приветствие звучит как вопрос. Я пробую еще раз.

— Привет! — Излишне громко, ну да ладно, сойдет. — Я Кейт Макэллистон. Стажер. Я к Алексе Ларкин.

Секретарь в приемной (футболка марки «Фэйк Лондон», ногти покрыты лаком) представляется Феликсом, сверяется с какими-то списками, вращая странную, загадочного вида, конструкцию, и предлагает заполнить кое-какие бумаги.

— Это не займет много времени, не волнуйтесь, — улыбается Феликс, перебирая файлы в папках.

Однако взгляд его остается холодным и смотрит он настороженно. Феликс подает мне пачку бланков — толстую, как сентябрьский номер «Вог».

— Извините, — говорит он. — Работа отдела кадров пока еще не полностью компьютеризирована. Вам может показаться, что они активно работают с рассвета и… — Он умолкает. — Не обращайте внимания, я слишком разговорчив.

— О, совсем нет. — Я удивилась, чего это он так забеспокоился. — А можно мне взять это с собой и вернуть сегодня позже? Меня предупредили, что я должна быть в одиннадцать на совещании, а сейчас уже без десяти одиннадцать, и я могу не успеть.

Феликс холодно смотрит на меня.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Но здесь очень строгие порядки. Я не рискну пропустить вас за эту дверь, пока вы не заполните бумаги.

Я сажусь и начинаю строчить так быстро, как только могу. Кошмар, мне нужно указать адреса последних пяти мест, где я проживала, номера телефонов бывших боссов, дату последнего медосмотра и многое, многое другое. Я ни за что не успею закончить эту писанину до начала совещания. Неожиданно я начинаю потеть, несмотря на царящую вокруг прохладу.

— Не могли бы вы по крайней мере позвонить Алексе Ларкин и сообщить ей, что я здесь?

— Да! Конечно! — восклицает он, набирает несколько номеров и потом кладет трубку, повернувшись ко мне с обескураженным лицом. — Мне очень жаль. Они, наверное, уже все на совещании.

Может быть, он втайне ликует?

Появляется совсем не стильно выглядящий мужчина-разносчик, катящий перед собой ручную тележку с прохладительными напитками.

— Сию минуту я займусь с вами, — говорит ему Феликс, ухитряясь улыбаться одновременно и ему, и мне.

Двадцать пять минут спустя я со стуком кладу на его стол кипу бумаг, заполненных мной в меру моих способностей.

— Прекрасно, — говорит он, даже не взглянув на них. — Теперь можете войти.

В самый разгар совещания?

— Нет, я не хочу мешать. Я подожду.

Феликс крепко, но не грубо берет меня за руку и тащит за собой. Через несколько ударов моего сердца он распахивает дверь, громко объявляя:

— Стажер Кейт Макэллистон, — и буквально вталкивает меня в забитое людьми помещение. Худые, одетые в черное люди теснятся вокруг массивного стола, сидя на стульях в три ряда. Все головы поворачиваются в мою сторону. Никогда еще я так остро не ощущала наготу своих бедер и присутствие веснушек на лице.

— Мисс Макэллистон, — говорит изящная женщина с черными блестящими волосами, сидящая во главе стола — Присутствие на редколлегии — это честь для стажера. В следующий раз не опаздывайте!

Лиллиан — а это именно она, Лиллиан Холл, — пристально смотрит на меня. Кажется, будто время остановилось и мы здесь одни, только вдвоем, на мгновение я чувствую ужасный холод, как в тот раз, когда мы только познакомились. Киваю головой. Теряю дар речи. Сейчас, в своей стихии, Лиллиан еще более прекрасна, чем при первой нашей встрече, и выглядит просто неземной. У нее черные как смоль, абсолютно прямые волосы до плеч, их концы двумя сужающимися клешнями обрамляют ее лицо с алебастровой кожей и блестящими глазами. Похоже, у нее нет возраста, как у кинозвезды на пике славы.

Серьезная блондинка, сидящая рядом с Лиллиан, ласково улыбается. С ужасом я узнаю в ней ту женщину, которая рассыпала у входа свои бумаги.

Лиллиан, как и все остальные присутствующие, не сводит с меня глаз. Что это: день унижения опаздывающих новеньких сотрудниц? Мне хочется съежиться и исчезнуть в своем дурацком мини платье. После долгого молчания блондинка сжаливается надо мной и, указав жестом в глубь комнаты, милостиво произносит:

— Присаживайтесь.

Я иду, спотыкаясь, мимо многочисленных ног в туфлях на шпильках и падаю на свободный стул.

Собрание продолжается. Я не поднимаю глаз от своих коленей. Кровь стучит у меня в висках. Ситуация так унизительна, что я чуть не плачу. Я знала, что так и будет, если даже хоть кончиком пальца ноги дотронусь до того ядовитого омута, каким является индустрия моды. Я ведь видела, что случилось с моей мамой. Как я могла оказаться такой дурой?!

Идет обсуждение темы насилия в модных журналах.

— Немного крови на одежде, сексуальные модели, оборки из ленты, которой окружают место преступления. Я буквально вижу это.

— Акцент на кровавые брызги!

— Восхитительно! Это понравится!

— Остроумно! Оборки вдохновляют.

— Однако мы должны быть осторожны.

— Мы же не хотим стать козлами отпущения и быть обвиненными в пропаганде подросткового насилия.

— Не будем о смерти. Как насчет темы загробной жизни для этого портфолио? Нам следует поместить модели на фоне дворца и надеть на них ангельские крылья, что олицетворяет собой небеса…

— Крылья — это избито.

Спустя некоторое время я наконец прихожу в себя и начинаю осматриваться вокруг.

На Лиллиан кольца, похожие на кастеты, и точно по фигуре сшитый на заказ черный пиджак со стоячим воротником, несколько верхних пуговиц расстегнуты, чтобы продемонстрировать сексуальный участок обнаженного тела. Все остальные рядом с ней кажутся слишком неэлегантными, слишком аляповатыми, слишком дешевыми, слишком несовершенными. Я и не заметила, что пристально разглядываю ее, пока она тоже не уставилась на меня в упор. И кровь в моих жилах застыла. Опять. Что такого в этой женщине? В помещении достаточно прохладно — сотрудники, сидящие в крайнем ряду, кутаются в свитера и шали — но это что-то другое…