Онлайн книга «Достойный жених. Книга 1»
–Кто этот человек и чего он хочет?– спросила Саида-бай. –Он хочет войти и поговорить с вами,– флегматично сказал привратник. –Да-да, так я и думала, но как его зовут? –Он не скажет, бегум-сахиба. И не примет отказа. Вчера он также приходил и просил меня передать вам сообщение, но это было так неуместно, что я решил этого не делать. Глаза Саиды-бай вспыхнули. –Вы решили этого не делать?– спросила она. –Здесь был раджа-сахиб,– спокойно сказал привратник. –Хмм, а сообщение? –О том, что он живет в любви,– бесстрастно произнес привратник. Он использовал другое слово, означавшее «любовь», потеряв таким образом весь каламбур с Прем-Нивасом. –Тот, кто живет в любви? Что он может иметь в виду?– обратилась Саида-бай к Моту и Исхаку. Они переглянулись. Исхак усмехнулся чуть презрительно. –В этом мире полно ослов,– сказала Саида-бай, но было неясно, кого она имела в виду.– Почему он не оставил записки? Так это были его точные слова? Не очень иносказательно и не слишком остроумно. Привратник порылся в своей памяти и подобрался ближе к сути, примерно соответствующей словам, которые Ман сказал накануне вечером. В любом случае «прем» и «нивас» фигурировали в его сообщении. Все трое музыкантов тут же разгадали загадку. –Ах!– весело воскликнула Саида-бай.– Думаю, у меня есть воздыхатель. Что скажете? Впустим его? Почему бы и нет? Никто не возражал,– в самом деле, разве они могли? Привратнику было велено впустить молодого человека. И Биббо отправили предупредить Тасним, чтобы оставалась в своей комнате. 2.13 Ман, изнывавший у ворот, не мог поверить своему счастью. Как быстро его допустили! Он почувствовал прилив благодарности к привратнику и вложил ему в ладонь рупию. Привратник оставил его у дверей в дом, и служанка указала ему на комнату. Поскольку шаги Мана на галерее, ведущей в комнату Саиды-бай, были хорошо слышны, она крикнула: –Входи-входи, Даг-сахиб! Садись и озари собой наше собрание. Ман на секунду застыл у дверей, глядя на Саиду-бай. Он улыбался от удовольствия, и Саида-бай не могла не улыбнуться ему в ответ. Ман был одет просто и безупречно – в белую накрахмаленную курту-паджаму. Тонкая вышивка чикан [141] на его курте дополняла вышивку на белой хлопковой шапке. Мановы туфли, джути мягкой кожи, заостренные на носах, тоже были белыми. –Как вы добирались?– спросила Саида-бай. –Пешком. –На вас хорошая одежда, которую можно легко испачкать. –Дорога занимает всего несколько минут,– просто сказал Ман. –Пожалуйста, сядьте. Ман сел, скрестив ноги на покрытом белым покрывалом полу. Саида-бай занялась приготовлением пана. Ман смотрел на нее с любопытством. –Я приходил и вчера, но мне повезло чуть меньше. –Знаю, знаю,– сказала Саида-бай.– Мой глупый привратник отказал вам. Что я могу сказать? Не все мы наделены даром различать… –Но сегодня я здесь,– сказал Ман, констатируя очевидное. –«Где б Даг ни сел – свое место он занял»?– спросила Саида-бай, улыбаясь. Чуть наклонив голову, она продолжала размазывать небольшое белое пятно извести по листьям пана. –Он и не покидал вашего ансамбля все это время,– сказал Ман. Поскольку она не смотрела на него в упор, он мог взглянуть на нее без смущения. Перед тем как он вошел, она накрыла голову сари. Но мягкая, гладкая кожа ее шеи и плеч была обнажена, и изгиб ее шеи, когда она склонилась над своим занятием, казался Ману невозможно очаровательным. Приготовив пару панов, она проткнула их серебряной зубочисткой с кисточками и поднесла ему. Он взял их, положил в рот и был приятно удивлен вкусом кокоса, который Саида-бай любила добавлять в состав своего пана. –Вижу, вы носите пилотку Ганди [142] в собственном стиле,– сказала Саида-бай, положив и себе в рот пару панов. Она ничего не предлагала ни Исхаку Хану, ни Моту Чанду, но они в тот момент, казалось, совершенно слились с фоном. Ман нервно коснулся края вышитой белой шапки, не уверенный в себе. –Нет-нет, Даг-сахиб, не беспокойтесь. Здесь ведь не храм,– взглянула на него Саида-бай.– Мне вспомнились другие белые шапки, которые можно увидеть плывущими по Брахмпуру. Головы, что носят их, стали выше с недавних пор. –Боюсь, вы хотите упрекнуть меня в несчастном случае моего рождения,– сказал Ман. –Нет-нет,– сказала Саида-бай.– Ваш отец издавна был покровителем искусств. Речь о других конгресс-валлах, пришедших мне на ум. –Возможно, мне следует надеть шапку другого цвета в следующий раз,– сказал Ман. Саида-бай чуть приподняла бровь.– Если, конечно, меня проводят к вам,– смиренно добавил он. «Какой воспитанный молодой человек»,– подумала Саида-бай. Она указала Моту Чанду в угол комнаты, попросив принести лежащие там фисгармонию и табла. И спросила Мана: –А теперь – что хазрат [143] Даг приказывает нам исполнить? –Да что угодно,– ответил Ман, бросая шутки на ветер. –Надеюсь, что не газель,– сказала Саида-бай, нажимая клавишу на фисгармонии, помогая настроить саранги и табла. –Нет?– разочарованно спросил Ман. –Газели предназначены для открытых встреч или близких любовников,– сказала Саида-бай.– Я буду петь то, чем больше всего известна моя семья, и то, чему меня лучше всего научил мой устад. Она запела тумри [144] из раг пилу «Почему же ты не говоришь со мной?»– и лицо Мана просияло. |