Книга Девора, страница 24 – Александр Операй

Девушка погладила себя по руке.

Там никого не было.

—Ты чего любишь змей?

Этот вопрос застал ее врасплох. Он был глупым. Как диалог в скабрезном романе из тех, что читала Анат.

—Они все ядовитые. Вроде. У моего братана была ручная одна. Типа мы как-то привязали к ней петарду. Так ее разорвало на две равные части. Шесть сантиметров. Два раза. Мы посчитали.

Машина свернула на узкую грунтовую дорогу, ведущую к скалам и дальше на холм к маяку. Аарон нажал на тормоз. Он выключил двигатель и некоторое время просто сидел, глядя вперед на старый дом.

—Тебя когда-нибудь целовали?

Она покачала головой.

Аарон потянулся к ней. Его лицо стало ближе. Оно закрыло собой океан и песок. Словно весь мир исчез. Они остались вдвоем. Еще чуть-чуть и их губы коснутся.

Делать было нечего.

Девушка нащупала ручку двери и вышла из машины, оставив Аарона и его влажные губы двигаться на встречу боковому окну.

Он какое-то время смотрел ей в след. Затем завел двигатель и уехал ни с чем.

Она ни разу не обернулась. И хорошо. А то бы Аарон увидел, как она смеется. Она не хотела обижать его еще больше. Он бы мог пожаловаться Линдеманн, и кто знает, чем бы оно обернулось. Прощай место на яхте? О таком даже страшно подумать.

Девушка пошла через сад к дому.

Трава и цветы захватили каждый клочок плодородной земли. Дикое поле. Россыпь зеленого, синего, желтого, красного. Маргаритки, георгина, лилии, олеандры, пионы. Все живет, тянется к солнцу, наполняет мир красками.

Нет и следа присутствия человека.

Здесь так было всегда. И никогда не изменится.

Анат говорила, что дом на маяке — странное место.

Он находится вне времени. Существует в разных мирах.

Сюда приходят призраки и мертвецы. Ищут способ начать все сначала. В другой Вселенной. Там. Может быть. Они все еще живы.

Девушка никогда в это не верила.

Но сегодня что-то не так.

Она замерла по среди сада и не может сдвинуться с места.

На пороге дома чужак. Он стучит в дверь. Просит впустить. Просит выйти наружу.

Он проделал долгий путь и добрался до края мира.

Он — это смерть.

Судный день.

Бледный. В черных одеждах.

Ему пора на тот свет.

Но зло существует.

Оно живет в этом доме.

И должно умереть.

Вот он.

Предел человеческой цивилизации.

Высшая точка в развитии.

Мегаполис, в котором проживает более половины населения планеты.

На фасадах домов светятся сотни экранов. Телевизионные и интернет-каналы жаждут внимания: экстренные выпуски новостей, ток-шоу, легкое порно и бесконечные сериалы. На каждом шагу рестораны еды и магазины одежды.

За внешним благоустройством скрывается внутренний упадок.

На въезде в центр руины. Там была церковь. Над ее вратами золотыми буквами написаны слова из Откровения: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни».

Толпы на улицах в поисках смысла. Их лозунги говорят: «Люби Бога», «Люби людей», «Служи миру», но вместо этого выражение их лиц показывает: «Тебе здесь не место».

Гуманизм, материализм и упадок христианских ценностей.

Но самые популярные вещи со скидкой.

Девушка думает о смерти.

Она прочитала гору книг и посмотрела слишком много фильмов о конце света. И теперь ей очевидно, что это худшее место для встречи зомби-апокалипсиса. Здесь тысячи кладбищ и миллионы живых. Маленький вирус. Инфекция. И уже не спастись. Лабиринт. Мышеловка.

Она прошлась по улицам и ничего не почувствовала.

Умрет здесь и не сможет воскреснуть.

Она темная, злая сущность, которая мечется в поисках выхода из кошмара. Порно-театры зазывают на виртуальные представления. Ночные клубы и бары предлагают забыться под музыку, танцы и алкоголь. За каждым углом шоу-программы, тематические мероприятия, выступления звёзд. Обрывки слов, сигналы машин, удары дверей, топот шагов и лай сумасшедших собак сливаются в единый и непрерывный гул, которым город пугает девушку.

Она прижимается к стене дома и закрывает глаза.

Тошнота и удушье.

Приступ длится целую вечность.

Было утро, а теперь уже полдень.

Где-то далеко-далеко шумит океан.

Волны бьются о берег.

И этот звук дарит надежду. Зовет ее к себе. За край этого мира.

Она идет на встречу приливу. Покидает центр и спускается к побережью. Никто не видит ее. Она призрак.

Город живой. Но совсем некрасивый. Огромный, каменный и пластмассовый.

Он скоро умрет.

______________

Ее план был простым.

Мать оставила после себя кучу денег. И теперь она могла потратить их. Нанять яхту. Купить место на корабле. И уплыть за край света. Она никогда не вернется. Ее ждет огромный мир, в котором девушка затеряется и перестанет быть собой. Тонкой. Изломанной. Мертвой. Там все будет новое. И она начнет жить под другим именем.

Назовет себя Ксения.

Или Даутцен.

Ольга, Александра, Ленура.

Не все ли равно. Лишь забыть мерзкое прошлое. Для этого любое имя сойдет.

Едва спустившись к воде, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

Яхтенная марина располагалась в естественной бухте, выгнутой полумесяцем в сторону юга. В ста метрах от берега, параллельно набережной, шел бетонный мол с двумя башенками сигнальных огней. Его старые бока, поросшие водорослями и мидиями, сливались с ландшафтом.

От берега в океан тянулись три швартовочных пирса, вдоль которых стояли яхты и катера.

Ближе всех к подъездной дороге горделиво покачивались роскошные океанические красавицы с блестящими хромированными леерами, зачехленными спутниковыми антеннами, тонированными стеклами мостика, гидроциклами на корме и прочими атрибутами шика. Даже кнехты, к которым от этих морских королев тянулись белоснежные канаты, сияли бронзовым блеском.

Катера и яхты попроще располагались чуть дальше, словно боялись показаться уродинами на фоне старших сестер. Здесь было все: невероятное количество слоёв краски, наваренные кустарные мангалы и держатели для удочек, пластиковые столы и стулья на единственной полуоткрытой палубе и шапки изношенных двигателей, куски брезента, гидрокостюмы и сотни баллонов с воздухом, пустые бутылки и кучи мусора.

Рядом с чудовищами Франкенштейна покачивались старенькие, но ухоженные спортивные девятиметровые яхты с полным килем. Их железные мачты без намёка на ржавчину, тянулись вверх как придорожные кипарисы. Потёртый, но целый такелаж еле слышно поскрипывал на блоках.