Книга Охотник на богов. Том 4, страница 37 – Анна Кондакова

— Тебя это не удивляет? — оскалился Тихирос.

Я быстро проверил ладонью бок, раздвинув края разрезанной клинком кофты.

И… ничего.

Даже крови не было.

Значит, Тихирос специально ранил меня в районе мутации, чтобы показать, на что способно моё мутированное тело. Это была почти мгновенная регенерация, а ещё — отсутствие чувствительности. Боль была минимальной.

— Ну и как? Нравится? — спросил он. — И это далеко не всё! Хочешь узнать больше? Тогда присоединяйся к Артазару, он всему тебя научит!

Ответом ему стал еще один удар моей косы.

Тихирос отбил его и вновь рассыпался на клубы пыли. Годфред продолжал сражаться с червями где-то позади меня, так что не смог бы мне помочь, а бой с Тихиросом был похож на бой с ветром — сколько ни руби, он всё равно не получит ранения.

Грувим опять возник в другом месте, на этот раз сбоку, буквально вплотную. И вместо того, чтобы ударить мечом, молниеносно ухватил меня за предплечье.

— Сопротивляйся! И посмотри, на что ты способен! Давай!

Его крупная ладонь стиснула мне руку так, что я чуть не взвыл. От его пальцев по мне начала расползаться пыль и проникать под одежду. Годфред как-то предупреждал меня, что этот сильный грувим умеет одним лишь прикосновением вынимать душу из тела.

Я почувствовал, как меня начинает выгибать в параличе, и как что-то горячее собирается в груди: будто сердце внезапно раздуло разогретой кровью, и она вот-вот фонтаном рванёт из меня, проломив рёбра.

— Держи душу!! — услышал я отчаянный выкрик Годфреда. — Иду-у-у!

Он рванул ко мне через толпу червей, пробивая себе путь. Те никак не давали ему применить Портацию, чтобы быстрее до меня добраться. Они набрасывались на него десятками, трещали бронёй и хватали щупальцами. Да он был ими обмотан, как мумия! Черви тянули Годфреда к земле, гибли от его косы, заваливали телами его путь.

Нет, он бы не успел ничего сделать.

Зато я успел.

Моя онемевшая от боли рука выпустила косу, я повернул ладонь в лицо Тихиросу и процедил сквозь зубы:

— Ты мне не нравишься.

Это был ключ к новому таланту Расщепления. От моей ладони метнулась синяя волна энергии и ударила прямо в бледное лицо грувима. Он отпрянул, отпустив мою руку.

Часть его мускулистого тела потрескалась и начала осыпаться, растворяясь в воздухе. Руки вновь стали худыми, да и торс уже не был таким мощным.

— Молодец, пацан! — заорал Годфред, не переставая ко мне пробиваться. — Сожрём ублюдка! Он…

Внезапно Годфред смолк.

Я не видел сейчас его лица, но понимал, что что-то случилось.

Не с ним, а со мной.

Через пару секунд я понял, что произошло. Моя мутация среагировала на прикосновение Тихироса и попытку вынуть из меня душу. Моё тело начала покрывать чёрная рубцеватая кожа.

Обе руки почернели, покрывшись вторым слои толстенной кожи, на костяшках появились острые выросты. Я превращался в чудовище…

Шея. Грудь. Живот. Ноги.

Чёрная кожа нарастала сверху и прорывала одежду острыми выростами брони. Даже в ботинках стало тесно — значит, и ступни покрыло полностью.

Я провёл ладонью по лицу и тут же выдохнул:

— Боже…

Лицо. Моё лицо!

Под пальцами ощущались твёрдые, будто окаменевшие бугры второго слоя кожи. Даже дыхание стало более шумным, будто вместо лёгких в груди появилась доменная печь.

Тихирос смотрел на меня с довольным видом.

— Теперь ты видишь? Это не проклятье, а дар! Так прими же его!

Ещё несколько секунд я стоял, будто парализованный ужасом от того, что со мной случилось.

— Тайдер! — послышался выкрик Годфреда. — Прикончи тварь! Теперь ты сможешь!

Тихирос поднял меч с зелёным огнём.

Он понимал, что ему придётся со мной сражаться, и никто его отсюда не отпустит.

— Ты прекрасен, Ангел Смерти! — с гордостью объявил мне Тихирос. — Я передам Артазару, что ты скоро придёшь к нему!

— Не передашь. — Я призвал косу, и та сразу появилась в моих изуродованных мутацией руках.

Мой собственный голос показался мне чужим, будто говорил не человек, а рычало рассвирепевшее чудовище. Не знаю, как я выглядел со стороны, но вряд ли меня можно было назвать красавчиком.

А ещё на моей косе кроме синих молний и огня Инквизиции появились чёрные тени.

— Мутация дарит тебе силу… — начал Тихирос, но я не дал ему договорить.

Рванул в атаку. И таким сильным я себя ещё никогда не ощущал. Это было блаженство, ощущение безграничной мощи и величия. Мне казалось, что с каждым шагом к врагу, я всё больше крепну в теле, что моя броня становится настолько непробиваемой, что способна выдержать даже атаки богов, а не только их сильнейших слуг.

Первым же ударом косы я перерубил меч Тихироса.

Зелёный огонь вспыхнул на расколотом клинке, будто на прощание, и погас, а грувим отпрянул назад. Он не успел даже прикрыться руками, как на него обрушился второй удар.

Коса вошла точно в его голову и разрубила тварь повдоль, на две ровные части! Тихирос успел рассыпаться в пыль, но когда снова начал собираться в целое, то я увидел его уязвимое место. То самое пятно связи с богом. Оно возникло первым, а потом вокруг него выросло тело.

Почему я не заметил этого раньше?

Это была точка на животе, чуть ниже ребер.

Я отбросил косу, сжал ладонь в кулак и, подскочив к Тихиросу вплотную, ударил его в эту точку. Наросты на костяшках прорвали его плащ, пробили мышцы и заставили грувима согнуться, буквально повиснув на моём кулаке. Пыль снова метнулась клубами, но Тихирос не исчез. Его тело опять стало таким же, как прежде — худым и истощённым.

Левой рукой я ухватил его за шею, а правой вытянул меч коллекционера и в ту же секунду пронзил точку связи с богом.

Тихирос хрипло выдохнул и согнулся ещё ниже, повиснув на клинке моего меча. Он протянул ко мне ослабевшую тонкую руку и стиснул пальцами мою ладонь, которой я держал его за шею и склонял ниже из-за разницы в росте.

Через броню мутации его атака не подействовала, но он был этому даже рад.

— Моя… миссия… окончена… — Его затухающий голос превратился в еле слышный выдох.

Изо рта вылетела пыль, а потом Тихирос опять рассыпался в прах. Теперь уже в свой собственный.

Я держал меч и смотрел, как, освободившись от пыли, ко мне поднимается его душа.

Белый с красными переливами сгусток энергии будто сам просился ко мне в накопитель. Перстень с черепом, как и прежде, был надет на мой палец, хотя сам палец теперь покрывала чёрная броня.