Книга Ангел: Романтика табу, страница 5 – Скай Даррел

—О!

—Это твоё тайное место, принцесса.

Лили сглатывает.

—Тайное место?

—Да, тебе приятно?

—Потрясающе,— стонет она.

—Теперь это наш секрет. Это твоё шаловливое местечко, и я буду заботиться о нем каждый раз, когда буду трахать тебя.

Лили кивает, по её телу пробегает дрожь.

—Я снова чувствую это. Я хочу кончить.

—Тогда ты знаешь, что делать,— я убираю влажные волосы с её больших глаз,— попроси разрешения, как хорошая девочка.

—М-могу я кончить?

Я целую её в лоб, мои яйца вот-вот лопнут, провожу языком по её уху и шепчу:

—Кончай от души, драгоценная.

Лили откидывается назад, её стенки трепещут вокруг меня, и она вскрикивает. Я стискиваю зубы, пока ощущение её горячей киски не толкает меня за грань. Сперма струей бьёт из моего ствола. Я опускаюсь на локти и стону, прижимаясь к её нежному телу, пока заливаю её своим семенем.

—Я буду кончать только в тебя, ангел. Я хочу, чтобы ты была моей навсегда.

Она не спрашивает, что будет, если она забеременеет, но я и так знаю. Это будет ещё один способ сделать её своей, и рано или поздно она забеременеет, потому что я собираюсь заниматься сексом с моей милой девочкой, пока её животик не станет большим, и мы не создадим свою семью.

* * *

Звонок в дверь пробуждает Лили из моих объятий. Её глаза растерянно смотрят на меня, а тело напрягается. Я удерживаю её взгляд, целуя её пальцы, и моя девочка расслабляется, вспоминая, что произошло.

—Далтон,— мечтательно произносит она.

—Я здесь.

—Этот звук…— жалобно стонет она.

—Дверной звонок, Лили. Тише, я позабочусь об этом.

Она вздыхает и прижимается к моей груди.

—После смерти бабушки никто не звонил и не приходил. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой. Это было хуже, чем в тот день, когда я узнала о маме и папе.

Я крепче прижимаю её к себе, гадая, что, чёрт возьми, происходит в Уиллоубруке. Я столько раз бывал в этом городе, ещё до того, как у Шэрон и Джозефа появилась Лили. Раньше это было дружелюбное место, одна из тех тесно сплоченных общин, где все знают друг друга. Не могу поверить, что они позволили Лили гнить в одиночестве, когда она больше всего нуждалась в помощи.

Больше нет.

—Я уже здесь,— говорю я ей. Проклятый дверной звонок становится всё громче и громче.

—Это, должно быть, Элайджа,— говорит Лили,— он единственный, кто приходит в гости.

Как бы мне ни хотелось провести весь день, обнимая свою любимую в постели, я отстраняю её руки от себя, любуясь тем, как она ворчит, словно её уже избаловали.

Потом я понимаю, что она упомянула мужское имя.

Элайджа.

Ещё один мужчина посещал моего ангела. Не знаю, кем он себя возомнил, но ей он больше не понадобится. Затем я сжимаю переносицу.

Черт, насколько я знаю, он всего лишь добрый самаритянин.

Может быть.

Да, точно. Любой мужчина, увидев Лили, захочет её. У меня нет никаких сомнений в том, что этот Элайджа хочет её.

Она поднимается на колени и натягивает простыню на тело, чтобы прикрыть сиськи.

Я отдергиваю простыню.

—Я же говорил тебе, принцесса, не прикрывайся передо мной. Ты нарушила моё правило,— я крепко целую её, давая ей почувствовать мою потребность в ней. Затем я протягиваю руку и шлепаю её по пышной маленькой попке. Только один шлепок, прежде чем я снова поцелую её,— в этот раз я не буду тебя наказывать, потому что у нас гость. В следующий раз это произойдет у меня на коленях. И когда ты будешь вести себя очень плохо…— я не могу удержаться от грязных слов, которые покидают меня,— папочка заставит тебя сосать его член.

Лили задыхается и зажимает рот.

—Правда?

—О да.

Её глаза блестят, и она улыбается.

—Что ещё ты сделаешь, папочка?

—Я поставлю тебя на колени и возьму твою вторую девственную дырочку. Я запрещу тебе оргазмы и буду шлепать по заднице, пока она не станет красной.

Сперма вытекает из моей головки, а Лили заливается румянцем, её соски морщатся, и яркий румянец её тела заставляет меня хотеть трахать её снова и снова. Она хочет большего, и мой член жаждет её, но мы не можем оставаться в постели весь день. Мы не можем игнорировать мир, как бы это ни радовало мою принцессу.

—Нам не обязательно спускаться,— хмыкает она,— он вернется позже, Элайджа всегда возвращается, если я не отвечаю.

—Лили, никто, кто звонит в дверь в течение десяти минут, не собирается уходить.

Моя девочка ворчит, но я поднимаю её с кровати и ставлю на ноги, целую в лоб, массирую плечи. Лучше бы у этого Элайджи была чертовски веская причина продолжать звонить в дверь.

Лили выбирает из шкафа шорты и свободный топ, пока я наблюдаю за ней. Её испачканное белое платье валяется на полу. Я перекидываю его через спинку стула, а сам смотрю на её задницу, которая по — прежнему красная от моей ладони после порки на диване. Я проклинаю свои извращенные порывы, хотя она визжала от удовольствия, и в голове у меня горит один и тот же вопрос: что, блядь, со мной не так?

Мой член, который затвердел, пока Лили спала, начинает пульсировать, и я несколько раз поглаживаю себя, когда она поворачивается.

—Ты разве не собираешься одеваться?— спрашивает Лили.

—Да,— рычу я с твердым членом.

Её щеки краснеют, пока я натягиваю на себя испачканные спермой трусы и слаксы.

Мы торопливо спускаемся вниз, и я понимаю, что порвал рубашку, торопясь завладеть ею. Лили говорит мне подождать и возвращается с одной из больших рубашек её отца. Бормоча, я надеваю её и стараюсь не думать о том, чтобы сделал Джозеф, увидев меня в таком виде со своей дочерью. То, что произошло между мной и Лили, было искрой, которая разгорелась в настоящее пламя.

Это невозможно остановить. Я не должен хотеть её, но я хочу её всеми фибрами своего тела, всеми частичками своей души.

Она смотрит в глазок.

—Так и знала. Это Элайджа.

—Отойди, детка,— держа её за плечо, я открываю дверь.

И оказываюсь лицом к лицу с Элайджей. Достаточно одного взгляда, чтобы подтвердить мои подозрения, и в тот же момент он оценивает меня и делает шаг назад. Он тоже знает, на что я намекаю. Затем он таращится на Лили, и желчь поднимается у меня в горле.

—Далтон Кормак,— говорю я, протягивая руку.

—Элайджа Максвелл,— говорит он, отвечая на моё сжатие унция за унцией, но его рука становится мягкой первой, и он морщится, отстраняясь,— мэр Уиллоубрука. Я так понимаю, что это чудовище, припаркованное у входа, ваше, мистер Кормак?