Книга #Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 1, страница 19 – Андрей Снегов

В самом конце появляются его образы в гриме, и сердце замирает от радости — моя догадка верна.

— Какую оставляем для образца?

— Последнюю, — я указываю пальцем на экран. — Мне кажется, что эта прическа — то, что нужно.

Череда образов Барса также подтверждает мое предположение. Его предсмертное фото застывает на экране рядом с изображением Грина. Парни выглядят как типичные короткостриженые молодые повесы из числа высокородных цветных. Необходимость в этом могла возникнуть лишь одном случае: если они шли не убивать, а втираться в доверие, пытались стать для жертв своими!

— Если бы я не знала Мину, предположила бы, что она хочет переспать с одаренным, — задумчиво говорит Мария, стоя перед выведенными на экран образами. — Это типичные стрижки молодых аристо, за последние пару лет мода в их кругах практически не изменилась.

— Вы… Вы же ей ничего не расскажете? — спрашиваю я с деланным отчаянием в голосе.

— Нет, конечно! — успокаивает меня Мария. — Снимай футболку и закрывай глаза!

Это тоже непременный атрибут посещения гримерки. Снимаю майку и отдаюсь в ласковые умелые руки. Ножницы порхают вокруг моей головы и на обнаженную кожу падают обрезки волос. Мария периодически смахивает их на пол, нежно касаясь меня подушечками пальцев, но привычного возбуждения я не чувствую. Мысли безостановочно вертятся вокруг фотографий. Фотографий мертвых выпускников и убитых ими аристо.

— Ну, открывай глаза! — голос Марии отвлекает меня от размышлений, и я смотрю на свое отражение. — Сейчас голову помою, обработаю гелем, и будешь звездой Мосфильма!

Новая короткая стрижка изменила меня сильнее, чем я ожидал. Скулы кажутся еще выше, глаза — больше, брови — гуще и выразительнее, а поднятые вверх волосы подчеркивают высоту лба. Настоящий аристо — ни дать ни взять! Подмигиваю своему отражению, вскакиваю на ноги, обнимаю Марию и целую в щеку, кружа ее по комнате.

— Ты же весь в волосах! — восклицает она и мягко меня отталкивает. — Садись, я еще не закончила!

Шеф вызывает аккурат в тот момент, когда Мария завершает священнодействовать с моей прической, не раньше и не позже. Я даже не сомневаюсь, что за нами наблюдают каждую секунду в любой точке Приюта, и давно с этим смирился.

Весь спектакль со стрижкой был разыгран в большей степени для наблюдателей, чем для Марии. Мне был нужен безобидный повод увидеть последние фото хотя бы пары выпускников. Просить о большем слишком рискованно. И для меня, и для нее.

— Спасибо, Мария Пантелеевна! — я благодарю красавицу и за стрижку, и за информацию, которую она предоставила, и за то, что когда-то пробудила мою юношескую сексуальность.

— Быть может, еще встретимся, Симпа! — грустно произносит она и несколько секунд смотрит на меня в молчании.

Я понимаю, что это прощание, и целую девушку еще раз. В губы. На этот раз по-настоящему. Мария отвечает, и я с трудом отрываюсь от ее уст. Хотел это сделать давно, еще с той поры, когда не встречался с Миной. И Мария хотела, знаю это точно.

Еще несколько дней назад за эту проделку меня отправили бы в карцер на неделю. Оборачиваюсь, уже стоя в дверях, и замечаю слезы в уголках больших серых глаз. Мы отыгрываем сцену прощания, не первую и не последнюю в жизни Марии, но, возможно, последнюю в жизни моей.

Грин и Барс на последних прижизненных портретах счастливо улыбаются. Где-то на сервере Приюта появилось еще одно такое же фото — мое.

В кабинет шефа я бреду, словно на эшафот, хотя еще недавно бежал в припрыжку и ждал каждой встречи словно манны небесной.

Шеф недоволен. Он смотрит куда угодно, только не на меня. Привычные скабрезные шутки остались в прошлом, старик, наконец, понял, что я их уже давно перерос. Даже не знаю, радует меня это или нет.

Я вдруг осознаю, что впервые вижу настоящего Ивана Сергеевича, а не сценический образ, тщательно проработанный для приютских. Седые волосы, желтоватая, иссеченная сетью мелких морщин кожа, глаза, покрасневшие и опухшие от постоянного недосыпа, и темные круги под ними — только сейчас замечаю, как сильно он постарел.

— Трюки на мотоцикле были обязательны? — недовольно спрашивает Шеф и удостаивает меня внимания.

На панорамном экране появляются кадры моего отъезда от высотки Фиолетовых. Обтекаемая капсула байка Тайной Канцелярии резко рвет с места, становится на заднее колесо и несется по разделительной линии, лавируя между встречными потоками машин.

— Вы же хорошо знаете мой фирменный почерк⁈ — я подмигиваю и ненатурально улыбаюсь.

— Почерк⁈ — Иван Сергеевич фыркает и пронзает меня раздраженным взглядом. — Ты адреналиновый наркоман со склонностью к дешевым театральным эффектам!

— Наверное! — пожимаю плечами и с откровенной скукой во взгляде провожаю уносящийся в глубину экрана байк.

— Шувалов остался жив! — сообщает Шеф и выключает видео после звука приглушенного взрыва.

— Вы должны удивляться другому, — на моих губах появляется ироничная улыбка, на этот раз вполне искренняя. — Жив остался я!

— Как раз в этом я даже не сомневался! — врет в глаза Игорь Степанович и одаривает дежурной отеческой улыбкой, которая грела мою душу много лет.

— Можно получить откровенный ответ на откровенный вопрос? — спрашиваю я, и фальшивая улыбка вмиг стекает с обрюзгшего лица.

— Валяй, Симпа! — Шеф откидывается на спинку кресла и внимательно на меня смотрит, ожидая подвоха.

— Если вы хотите меня уничтожить, зачем выбираете столь сложный путь?

Глаза Шефа округляются от удивления, брови взлетают почти к линии волос, а губы вытягиваются в трубочку. Он хохочет неожиданно громко, запрокинув голову назад, а затем одним слитным движением покидает кресло, отталкивается ногами от стола и оказывается у меня за спиной. Я даже моргнуть не успеваю.

— Это можно сделать гораздо быстрее и эффективнее, Симпа! — шепчет он в самое ухо, приставив к моей яремной вене бритвенно-острое перо авторучки. — Поверь мне!

Шеф отстраняется, хлопает меня по плечу и разворачивает к себе лицом вместе с креслом. Серые глаза одаривают меня зубодробительными порциями участия и отеческой любви.

— Ты мне как сын, Саша! — проникновенно произносит он, глядя прямо в глаза. — Вы все — мои дети, и если бы я мог не подвергать вас риску…

Иван Сергеевич запинается, до боли сжимает мое плечо, а затем медленно возвращается на свое место.

Какое-то время я сижу к нему спиной и осмысливаю произошедшее. Он любит нас, это факт, который никогда не вызывал у меня сомнений. Но есть важный нюанс, который я осознал лишь недавно. Шеф любит нас так же, как хорошая хозяйка — своих поросят. Она покупает их, дает имена, обихаживает и кормит, а затем вызывает мясника.

— В чем смысл убийства Шувалова? — спрашиваю почти шепотом и поворачиваюсь к столу. — И почему это должен сделать именно я?