Онлайн книга «Смена»
Я знала, что изнаночный шов жизни зачастую выглядит куда уродливее нарядной вышивки напоказ. Знала, что делать выводы по соцсетям – это как смотреть в микроскоп с дефектом линзы. Знала, как работает спасительная анестезия лайков – простого и понятного мерила социального одобрения. Все я это прекрасно знала, но в предложенную картинку поверила безоговорочно. Слежка в метавселенной закончилась, лишь когда моя задница заныла от сидения на камне. Я побрела к лагерю, и уже у самого входа мы встретились. Пройдемся? Сама не знаю, зачем предложила: проявлять инициативу не хотелось из принципа, да и о чем говорить в связи с открывшимися обстоятельствами, было неясно. Антон ответил: «Давай, только недолго». А потом спросил: «А разве нам можно сегодня общаться?»– «Ну, если очень хочется»,– разрешила я. Мы шли в тишине, потом он, будто все еще сомневаясь в возможности разговаривать, жестом предложил сесть на скамейку. Я продолжала молчать и бесцельно рылась в своей сумке, будто искала там тему для беседы. –Ты знаешь, Вет, такое дело. Все сказать хотел, но не решался… С печальной ясностью в голове пронеслось: «Сейчас скажет: давай, типа ничего не было». –Короче, это… Я ведь женатый. –М-м-м…– Я поджала губы и покивала, якобы с легким осуждением, а на самом деле втайне радуясь, что это обстоятельство открылось еще вчера благодаря моему варварскому ноу-хау. Подготовилась, так сказать. Повисла пауза, в которую как раз просилось упоминание моего грядущего замужества. –Чего кольцо не носишь тогда?– (Я не смогла рассказать.) Антон засмеялся: –Блин, это долгая история. –Да я не тороплюсь. –Короче, я однажды с бомжом подрался. Травмировал руку… –А дальше что? Антон тяжело вздохнул: –Ну как что… Палец отрезали. Вместе с обручалкой. –Тьфу, дурак. –Да ладно тебе. –Понятно. –Веришь? –Не-а. –Никто не верит, ты представляешь? –Представляю. –Ну и чего же нам с тобой теперь делать? –А ты что хочешь?– (Надо же, как иногда могу!) Антон закурил и выпустил дым через ноздри. Давно заметила за ним эту привычку: дымить носом, когда напряжен. –Я хочу проводить время с тобой. При этом не хочу ставить под удар свою нормальную жизнь. Обычно в такие моменты я успокаиваю себя тем, что возню нехороших мыслей типа «Вот урод» устраивает не сердце, а миндалевидное тело в мозге, то самое, отвечающее за страхи и эмоции. Я всеми силами протестую: «Как же тебе, миндалевидное тело, не стыдно? Посмотри вон на префронтальную кору – какая она искусница в вопросах рационального». Молодцы, конечно, эти популяризаторы науки – ловко своими книжками снимают с нас ответственность и субъектность. Мол, никакой ты не хозяин жизни, хозяева – нейроны в твоем мозгу. После, услышав «Давай, что ль, сегодня ко мне», я ожидаемо поплыла. Чёртовы нейроны. Ни стыда перед Вадиком, ни чувства вины перед ней, одно лишь предвкушение встречи. И ходишь потом совершенной дурой – никого не слушаешь, улыбаешься песням, заглядываешься на небо. Как же я это люблю. * * * О своих прямых обязанностях я вспомнила лишь к дискотеке. Сначала дала девчонкам задание выбрать книжку на чтения. Канючили «Сумерки», но я отвергла ее, спросив: «А чего уж тогда не “50 оттенков серого”?» (покрасневшие щеки, некуда деть глаза). Маша предложила компромисс в виде «Грозового перевала»: «Между прочим, Белла из “Сумерек” читала эту книжку!» И была поддержана Катей. Сказала: «Норм тема, это про дворянскую телку, которая застэнила нищеброда». Смысл слово «застэнила» яуточнять не стала, чтобы не ронять авторитет прогрессивного педагога. Болтая с девчонками, я заметила Юлю – ту самую, с мужским шампунем. Она была единственной в девичьей комнате, не принимавшей участия в разговорах, чем-то сосредоточенно занимаясь у себя на кровати. Я подошла ближе и увидела, что она кромсает ножницами концы джинсов. Я кивнула на край матраса, глазами спрашивая, можно ли присесть. Юля пожала плечами. –Что делаешь? –Штаны режу. –Зачем? –Просто. –Да ладно! Юля отложила ножницы, мотнув головой в сторону пустой кровати. Та принадлежала Марине, давно успевшей стать самой популярной девочкой лагеря. И главной булли вместе с тем. –И чего она? –Сказала, что у нас джинсы с Петей одинаковые. –И? –Ну, типа, я пацанячьи ношу. –Так, может, это он девчачьи носит! Юля только вздохнула. –И что ты теперь собираешься делать? –Бахрому. Я вышла в вожатскую. И, едва отыскав косметичку, которую Люся, конечно же, не положила на место, вытащила оттуда маникюрный набор. Вернувшись в спальню, я протянула ножницы Юле: –На, они поострее. Юля посмотрела на меня удивленно и с долей недоверия. Поколебавшись, все-таки взяла. –Ну, как тебе день молчания? –Да нормально, я привыкла,– ответила она, не отрываясь от штанов. –В смысле? –Да дома тоже говорить особо не с кем. –Как это не с кем? –Ну, бабушка в Липецке, а папы дома почти не бывает. –Работает много? –Ага, в трех магазинах охранником. Кредиты у него… –А друзья у тебя есть? Во дворе или школе. –Не-а. –Почему? Юля слегка оживилась: –Ну, девочки у нас все просто кринжухи. А мальчики издеваются. В тетрадь харкнуть могут. Один в этом году волосы мне обрезал.– Она показала на коротенький хвост. Я долго подбирала слова – так, чтобы они не прозвучали словами «с высоты лет» инесли хоть сколько-нибудь тепла. –Ты не поверишь мне, наверное, но это правда: просто знай, что через несколько лет все это не будет иметь значения. –Какая разница? Сейчас-то отстой. –Да это понятно. Но отстой переживается легче, когда знаешь, что он закончится. –И вам помогло? –Ну… –Да что вы вообще знаете про отстой? –Много чего! Мне мама ноги брить не разрешала, и парни надо мной смеялись. Выкладывали в школьный паблик коллаж из моих фоток и крема для депиляции. Говорили, что я тупая, и чморили за поношенные вещи старшей сестры. И валентинки я сама себе отправляла на четырнадцатое февраля. Короче, я очень даже знаю, что такое отстой. |