Книга Найди, страница 20 – Фэя Моран

— Ты ведь ненавидишь меня, — произносит он.

— Я ненавижу тебя настолько, что хочу, — выдаёт мой язык. Мне хочется молчать, но он предаёт меня, высказывая то, чего я не желаю высказывать. — Хочу тебя. И всегда хотела.

— Засыпай, Каталина. Молчи и просто постарайся поспать.

— А ты меня не возьмёшь? — разочарованно шепчу я, едва открывая глаза. Передо мной пляшут разноцветные огни, а потолок превращается в бездонную вечность космоса. — Даже не коснёшься?

— Нет. Я не имею права тебя касаться без твоего разрешения.

Он накрывает меня одеялом.

Мой лоб покрывается пóтом, волосы липнут к щекам и подушке. Я тяжело дышу, сердце стучится так быстро, что готово выпрыгнуть наружу через рот.

— Но я тебе разрешаю, — еле выходит у меня из уст.

— Нет, Каталина. Ты сейчас не в себе.

Я распахиваю глаза в ужасе, судорожно убираю волосы с лица и произношу:

— Так жарко. Гай, мне ужасно жарко...

По спине действительно стекают капельки пота. Я хватаюсь за свою кофту, пытаясь стянуть её с себя, но руки парня перехватывают мои ладони.

— Что ты делаешь? — недовольно бурчу я. — Мне жарко. Я горю. Я вся горю, боже...

— Хорошо, — сдаётся Гай. — Я помогу тебе. Не совершай резких движений, тебе нужно отдыхать.

И тогда я падаю на кровать, почти полностью расслабляя тело. Прикрываю глаза, чувствуя, как пальцы Гая хватают край кофты, касаясь части моего живота, а потом осторожно стягивают её через голову. Он приподнимает мне голову, я слышу очередной звон колокольчиков и вижу резкие вспышки света. А потом в голове мелькают чьи-то мощные челюсти и острые зубы.

— Ты что, хочешь скормить меня им?! — вдруг выкрикиваю я, пытаясь вскочить с кровати.

Гай хватает меня за локти, держа в прежнем положении, и поворачивает голову в сторону лежащих предметов, которые показались мне злобными страшными существами.

— Это всего лишь подушки, — объясняет он. — Закрывай глаза и просто спи.

В ответ я мычу, прижав лицо к одеялу, которое появляется поверх тела вновь. Прохладная ткань касается моего голого живота и плеч, натирается о кружевной лифчик, в котором я лежу. Мне больше не жарко.

— Сладких снов, Каталина, — шепчет у моего уха Гай.

* * *

Веки кажутся обработанными свинцом — тяжёлые и холодные.

Я едва раскрываю глаза, пока в комнату пробираются краски из пурпурного, розового и оранжевого, стекая из окна на пол. Рука скользит по обнажённому животу, и я вздрагиваю, в удивлении взглянув себе под одеяло.

Я лежу в одном чёрном кружевном лифчике и совсем не припоминаю, как оказалась без верхней части одежды в этой постели.

Оглядевшись, быстро понимаю, что нахожусь в чьей-то спальне. Вероятно, это комната Лэнса и Софи. У двухместной кровати стоит высокая лампа, на однотонных бежевых стенах висят картины и фотографии в рамках.

А ещё в углу сидит человек.

Я едва не вскрикиваю от неожиданности, прижимая одеяло к груди. Однажды он уже видел мою грудь не такой уж и скрытой, ведь своими руками разорвал на мне бельё. А может он видел всё в тот вечер.

— Кто меня раздел? — обветренными губами и почти сухим языком спрашиваю я.

— Я, — отвечает Гай так просто, как будто в этом ничего такого нет.

У меня вскипает от злости кровь.

— Кто тебе разрешал меня касаться? — шиплю я сквозь стиснутые зубы.

— Ты сама разрешила. Ничего не помнишь?

Нет, не помню, но вслух этого не произношу. Бросаю взгляд на кофточку, аккуратно сложенную у моих ног. Однако мне придётся потянуться в её сторону, чтобы взять, а в таком случае одеяло не сможет больше прикрывать грудь.

— Не утруждайся, — говорит Гай спокойным тоном. — Я помогу.

Он встаёт со стула, берёт кофту и протягивает её мне. Я резко выхватываю с его рук свою вещь.

— Зачем ты сидел и подглядывал за мной? — Я прочищаю горло и добавляю: — Неужели у тебя нет других дел?

— Я не мог оставить тебя тут одну. Тебя могло вырвать, а тогда пришлось бы помыть тебе лицо и уложить спать снова. Ты ведь никогда раньше с таким состоянием не сталкивалась.

— Меня не растрогают твои лживые слова, даже не пытайся, — зло произношу я. — Что произошло? Почему я... почему я раздета?

— Тебе было жарко. Ты сама захотела раздеться. — Гай раскрывает занавески, и я вижу, что на город уже ложится вечер. — Нейт дал тебе один из своих любимых порошков. Он называет её «пудрой фей».

— Он... — У меня вздрагивает голос. — Наркотики?

— Галлюциноген. Вещь намного легче наркотиков. Только благодаря этому факту этот засранец всё ещё жив.

Я хмурюсь, потирая виски, и пытаюсь вспомнить хоть что-то из того, что делала. Наркотики или галлюциногены... Какая к чёрту разница?

— Что происходило? — спрашиваю я, не желая знать ответа.

Он слабо улыбается, словно вспоминая что-то весёлое. Я становлюсь мрачнее тучи. О господи, только не это...

— Ничего такого, — отвечает Гай, протягивая мне стакан с чистой водой. — Просто бубнила что-то себе под нос, но быстро заснула. А сейчас выпей это, и тебе станет лучше.

От воды я не отказываюсь и почти залпом опустошаю врученный стакан. Она стекает приятной прохладной жидкостью по сухому горлу вниз, и я в наслаждении прикрываю глаза.

— Спасибо, — выдыхаю я, кладя стакан на тумбу рядом с кроватью.

— Не за что, моя пленница, — усмехается в ответ Гай. — А теперь надевай кофту и спускайся вниз ужинать. А затем мы поедем кое-куда.

Не дав мне расспросить его детальней о загадочных словах, он исчезает за дверью, которую не забывает за собой плотно закрыть.

А я всё продолжаю смотреть куда-то вперёд, понимая, что он, вероятно, солгал, и кроме бубнежа я делала ещё что-то. Что-то, что он счёл необходимым утаить.

И думаю, правильно сделал.

* * *

Спускаюсь я на первый этаж очень неуверенно, едва переминаясь с ноги на ногу. Внизу меня ждут трое: Гай, Нейт и Зайд.

Хизер уже нет, хотя я и помню её неуважительный тон и заявление о том, что я типичная жертва и как раз во вкусе Гая. Неужели он и прежде держал девушек силой?

— Давай, шевели попой, крошка, — улыбается Нейт, подбегая ко мне и протягивая руку, словно кавалер, решивший помочь даме изящно спуститься с лестницы.

Однако я на его жест не отвечаю, а лишь грубо произношу:

— Иди к чёрту. После того, что ты сделал, я ни за что больше не коснусь твоей руки.

— Эй, ну не напоминай, а! Твой парень еле оставил меня в живых и почти уже успокоился.