Книга Триумф рыцаря, страница 33 – Шеннон Дрейк

– Но…

– Позвольте вам напомнить – это вы предложили, чтобы Тейер остался, а я уезжал. Но я больше не могу рисковать вашей драгоценной персоной, и поэтому вы едете со мной.

Игрейния только моргнула – это и в самом деле было ее предложение.

– Я намерен как можно скорее добраться до Лэнгли. И, зная, что вы прекрасная наездница, уверен, что мы поедем очень быстро.

– Но…

Эрик подошел к столу и нетерпеливо посмотрел на свою пленницу.

– Я вижу, «но» – ваше любимое слово, мадам. Однако нам пора.

Игрейния ощутила глупое, но очень сильное желание вцепиться в руку Ровенны. А Эрик уже говорил с этой красивой, но изуродованной шрамом девушкой.

– Большое спасибо.

Ровенна вспыхнула и поклонилась.

– К вашим услугам, милорд.

Игрейния прищурилась, но ни шотландец, ни девушка не заметили ее взгляда, а она с удивлением поняла, что задает себе вопрос: не утешился ли с Ровенной потерявший жену шотландец? Между тем Эрик что-то вложил служанке в ладонь. Конечно, деньги.

Плата.

Игрейния потупилась и уставилась в пустой горшочек. И чуть не подскочила, когда он сжал ее плечи и прошептал прямо в ухо:

– Готовы?

У Игрейнии перехватило дыхание, хотя причин бояться шотландца-сегодня было нисколько не больше, чем, например, вчера. Эрик ясно выразился, что считает ее военным трофеем и что она ему нужна живая, а не мертвая.

Она резко встала, надеясь, что угодит головой в ненавистный подбородок, но шотландец вовремя отпрянул назад.

– Ровенна, будь счастлива и да благословит Господь тебя и Грегори.

– Будьте благословенны и вы, миледи, – улыбнулась служанка.

Игрейния повернулась и, выйдя из дома, тут же увидела огромного коня Эрика, но ее приземистой кобылки нигде не было. Зато рядом стояла лошадь благородных кровей – серая в яблоках, напоминавшая статью арабского скакуна.

– Ее зовут Иона, – сообщил шотландец. – Пришлось изрядно потратиться. Зато поедем быстрее.

– Изрядно потратиться? Неужели вы решились расстаться с частью тех денег, которые, без всяких сомнений, украли в Лэнгли? Меня вполне устраивала и прежняя лошадь. Но если вам приспичило завладеть этой, зачем платить, почему не взять, как вы привыкли, силой?

– Позвольте помочь вам подняться в седло, – предложил Эрик, не отвечая на ее вопрос, и щелочки его прищуренных глаз снова полыхнули холодом.

Игрейния сделала шаг к лошади. Она почему-то дрожала, хотя ездила верхом с детства и на самых норовистых скакунах из их конюшни. Но теперь не попала ногой в стремя. Он сразу, конечно, пришел на помощь – ненавистные руки опять обхватили ее талию, и Игрейния оказалась в седле.

Свежая лошадка. И никогда не принадлежала Эрику. Стоит ее пришпорить, и она унесет ее в голубую даль.

– Не вздумайте…

– Вы о чем?

– Даже не мечтайте удрать от меня.

– Что это вам пришло в голову? Я жду не дождусь, когда окажусь дома.

– Неужели? – Шотландец вскочил на своего огромного коня. – Даже при том, что пробудете дома совсем недолго?

Игрейния бросила на него быстрый взгляд, пытаясь скрыть тревожное удивление.

– И куда же я отправлюсь?

– Пока не знаю.

– Ага… понимаю… вы просто откроете ворота и. вытолкаете меня вон.

– Вот это вряд ли, миледи, – ответил Эрик, делая ударение на ее титуле.

Он отвернулся и смотрел теперь не на нее, а на церковь. Оттуда вышел священник и протянул ему небольшой кожаный мешок.

– Сыр, хлеб, мясо и фляга с вином на дорогу. И еще письмо моему другу и некогда ученику преподобному Маккинли.

– Благодарю вас, святой отец. – Шотландец наклонился, принял мешок и приторочил его к седлу. – Я ценю ваш дар.

– Как и мы ваши. Доброго пути. Храни вас Бог, леди Игрейния.

Она наклонила голову и сумела выдавить:

– Спасибо.

Хотя на самом деле хотела сказать, что сэр Эрик Грэхем скорее всего вообще не христианин, а язычник и поклоняется какому-нибудь древнему норвежскому идолу.

И что принесенные Падригу дары он где-нибудь стащил.

Но она сдержалась.

Священник подошел к ней и осенил крестным знамением.

– Настанет время, дитя мое, и Господь непременно укажет нам верный путь.

– Хотя он часто прибирает к себе до срока невинных людей и детей, – отозвалась Игрейния.

– На все его воля. – Несмотря на серьезность своих слов, отец Падриг улыбнулся. – Вот рядом с нами недавно оказались убийцы, но Бог послал нам избавление от них.

– Погиб хороший человек – Рид, – возразила Игрейния.

– Зато все остальные живы.

– У нас еще все впереди. – Эрик взялся за повод. – Я вижу, святой отец, вам известно о нас многое.

– А вам известна дорога в мою деревню. – Священник отступил в сторону, и шотландец, пришпорив коня, резко взял с места в карьер.

На этот раз Игрейнии пришлось держаться за ним. И хотя ее – серая в яблоках лошадь никогда не принадлежала Эрику, она беспрекословно слушалась его команд. Не успела Игрейния тронуть ее с места, как она сама устремилась вслед за огромным жеребцом, и вскоре всадники выехали на дорогу.

К середине дня они успели покрыть на удивление большое расстояние – не сравнить с тем, когда Игрейния тащилась с Джоном и Мерри.

Эрик ехал быстро, но не чрезмерно, прекрасно зная, когда следовало передохнуть, дать возможность лошадям спокойно напиться, а когда пересечь луг или поле на полном скаку. Много раз Игрейнии казалось, что ей представилась единственная возможность удрать от своего тюремщика.

Но она ни разу не решилась ею воспользоваться. Понимала: хотя шотландец почти не смотрел в ее сторону и не разговаривал с ней, если того не требовали обстоятельства, он тем не менее знал о каждом ее движении. Она совсем не хотела, чтобы он ее догнал, поймал, а потом или привязал к кобыле, или заставил ехать вместе с ним на его коне. И еще ей пришло в голову, что где-нибудь по дороге им придется остановиться на ночлег. Вот это и будет ее единственный шанс.

Взошла луна и осветила путь. Но у Игрейнии сложилось впечатление, что ее спутник проезжал здесь столько раз, что ему вообще не требовалось света. Эрик держался лесных дорог и постоянно проверял, нет ли кого поблизости. Но они так никого и не встретили, кроме одиноко бредущей старухи. Шотландец не стал прятаться, а, наоборот, натянул поводья и заговорил с незнакомкой. И Игрейния видела, как он протянул ей монету. Она поняла, что таким образом он совершал добрые дела от имени шотландского короля.