Книга Повелитель драконов III, страница 17 – Александр Лиманский

Они считали, что я могу не выжить после нее. Причем мнения у обоих сильно разнились. Генерал видел во мне ценного бойца, который может послужить общему делу на благо Империи. А Айдар был уверен, что если я черный маг, то так мне и надо.

Нужно с этим срочно что-то делать. Как-то узнать. Единственным человеком, кому я мог доверять во всей цитадели была Соня. Ну еще Ратибор может быть. Но он не знает обо мне всего и неизвестно как на это отреагирует. Хоть у меня были мысли о том, что он догадывается. Рисковать было нельзя.

Поэтому оставалась только Соня.

Единственное полезное, из этого допроса была еда. Меня наконец нормально накормили и даже не избили. Ушел из комнаты для допросов целый и невредимый. Было даже немного удивительно, но что-то мне подсказывало, что это такая тактика Айдара. Следующий допрос вряд ли будет таким же. Если вообще будет.

Устроившись поудобнее на шконке, я принялся за работу по связи с Соней. Для начала приказал ближайшему ко мне ворону притащить листок бумаги и чернил. Задача оказалась довольно трудной, потому что в цитадели было принято больше разговаривать и делать дела, а не писать друг другу записки.

Да можно было пообщаться с Соней с помощью таракашек, и я планировал так и поступить в дальнейшем. Но для начала ей требовалось объяснить всю суть, а это довольно обширное послание по объему.

Чернила и бумага нашлись у открытого окна в высокой башне цитадели. Там стоял письменный стол, за которым сидел старец и что-то шкрябал в желтоватый свиток. Я вселился в ворона и взял над ним полное управление.

* * *

Цитадель.

Башня Знаний. Кабинет главного архивария.

Вольнодумский сидел, скрючившись над своим пергаментом. Он каждый день в одно и то же время проделывал одну и ту же процедуру — описывал прошедший день. В его обязанности входило тщательно фиксировать все нарушения, события, потери, прибытия и так далее.

Вечером все учреждения сдавали ему письменный отчет, а он все это старательно переписывал, чтобы на следующее утро передать всю информацию владыке цитадели.

И ему очень нравилось, чем он занимается. Он чувствовал свое превосходство за счет той власти, что имел. Ведь он подчинялся напрямую владыке, а если хоть кто-нибудь не сдавал вовремя свою часть отчета, тогда он мог познать всю мощь и ненависть Вольнодумского.

Только закончив перечислять всех, кто сегодня выписался из больничного крыла, Вольнодумский Аркадий Всеволодович посмотрел в окно.

Там сидел черный как смоль ворон и выразительно пялился на него. Аркадия Всеволодовича что-то смутило в его поведении, и он не сразу понял, что именно.

— Кыш отседова, треклятая засеря! — гаркнул он, махнув на нее рукой.

Птица даже не моргнула. Просто продолжила созерцать, как ни в чем не бывало. Только тут до Вольнодумского дошло что не так с этой птицей — она смотрит на него прямо, без поворотов головы и совсем не моргает. Такой пристальный взгляд, который бывает только у человека.

Неприятный холодок пробежал у Вольнодумского по спине, но он быстро себя успокоил.

— Я тебе щас! Найду только чего потяжелее! — он поводил взглядом по столу, но, как назло, под рукой ничего подходящего не оказалось. Не чернильницей же в него кидать — так ведь и запачкать все можно.