Книга Адвокат империи, страница 95 – Сергей Карелин, Ник Фабер

— Да. В прошлом месяце он рассказал, что написал это завещание ещё несколько недель назад. Он не говорил, почему решил так сделать. Просто в один из вечеров сказал мне, что сделал это. И теперь его сестра заявляет, что я избавилась от мужа, чтобы продать коллекцию и заполучить себе всё имущество семьи и титул…

На последних словах у неё выступили слёзы. А я почувствовал себя придурком за то, что собирался сделать дальше. Понимаю, что это жестоко, но я должен был убедится.

— Изабелла, простите мне мой вопрос, но я не могу не спросить, — произнёс как можно более мягче. — Скажите, зачем вы убили вашего мужа?

* * *

В машине стояла тишина. О, а ещё у меня лицо болело.

Мы ехали обратно в фирму и молчали. Правда, недолго. Лазарева хватило где-то минут на пять.

— Какого дьявола ты там устроил⁈

— А, по-твоему, я не должен был задать этот вопрос?

— Она потеряла любимого мужа, а ты её в глаза спросил, не она ли его убила, — почти сквозь зубы процедил Лазарев. — Это… нет, знаешь что? Даже спрашивать не буду. Я взял тебя с собой не для того, чтобы ты причинял боль Изабелле своими тупыми вопросами.

— Ага, — отозвался я. — Знаешь что? Ты прав. Потому, что спросить это должен был ты.

— Что?

— Что слышал…

— Не зарывайся, Рахманов, — пригрозил он мне.

— А ты не тупи, — не стал отступать. — Слушай, я понятия не имею, какие именно отношения вас с ней связывали, но даже ежу понятно, что там всё сложно. Сложно настолько, что ты не сделал того, что должен был сделать сразу же, как только её увидел. Любой адвокат на твоём месте задал бы этот вопрос. Должен был задать!

— Я не «любой адвокат»! — практически рявкнул Лазарев, и пусть я не мог чувствовать его эмоции, одного вида было достаточно, чтобы понять: он взбешен. Реально взбешён.

И? Что мне на это ответить? Я не мог не спросить. Тем более в ситуации, когда способен был почувствовать, солжёт ли она. Особенно после того как Изабелла один раз уже соврала.

И вот что странно. Когда я спросил её, эмоциональной фон… нет, он не исчез. Она влепила мне пощёчину, что называется, от всего сердца. Но вот её эмоции… что-то странное. Я ощущал её злость от услышанного, но не ощутил обиды. Любой человек на её месте вспыхнул бы от подобного обвинения, но не она. Не было возмущения или чувства оскорблённости, как отреагировал бы другой человек на её месте. И в то же самое время я не ощутил фальши.

Странно, короче.

— Так что?

— Что «что»? — переспросил Лазарев.

— Я возвращаюсь к себе в отдел ждать следующее бесплатное дело?

Ох, я прямо по глазам вижу, что ему, вероятно, хотелось бы поступить именно так.

— Нет, — наконец сказал он. — Не возвращаешься. Продолжаешь работать со мной над этим.

Хм, а вот это уже любопытно. Я буквально в душу плюнул, очевидно, дорогой для него женщине, а он это проглотил… или нет, не проглотил? Может быть, из-за его спора с дружками у него нет выхода. Но Лазарев же сам говорил, что там все завязано на деньгах. А учитывая этого щёголя, я ни за что не поверю, что дело в какой-то безумной сумме, которую не сможет поднять один из очень и очень богатых графских родов.

Тогда что?

— Дело ведь не только в деньгах? — спросил я его через несколько минут прошедшей в тишине поездки.

— Ты о чём?

— О вашем веселом развлечении насчет стажеров.