Книга Адвокат Империи 5, страница 23 – Ник Фабер, Сергей Карелин

Оставив Михалыча одного, мы вышли в коридор и дошли до двери в другую комнату.

Раньше, скорее всего, это была какая-то просторная кладовка или небольшой склад, но сейчас ничего кроме пары пустых деревянных ящиков, разломанной паллеты и одинокого стула больше не было. Мария открыла дверь и вошла внутрь. Щёлкнула выключателем. Подвешенная прямо на проводе лампочка накаливания вспыхнула, залив помещение тускловатым жёлтым светом.

— Чё, как дела, Серебряков? — спросила она, посмотрев на привязанного к стулу мужчину.

Выглядел он, конечно, паршиво. На самом деле, я с трудом представлял себе, кем надо быть, чтобы броситься на своего противника даже тогда, когда тебе отрубили обе руки. Выражение глаз в тот момент у него было такое, будто он готов был мне глотку зубами перегрызть.

Не вышло. Хотя, признаюсь, тогда я едва на месте не застыл. Даже после всего того, через что я прошёл в этом странном мире, видеть, как человек с отрубленными руками бросается на тебя будто дикое животное…

…ну, это несколько обескураживало.

Впрочем, очухался я быстро. Поэтому этот гад сейчас сидел здесь не только без рук, но ещё и без левой ноги, которую я ему отсёк чуть ниже колена.

Когда схватка кончилась, началась настоящая кутерьма. Сначала помог Михалычу прийти в себя. Затем с помощью остатков эликсира Марии. Потом пришлось латать эту скотину, чтобы не сдох от потери крови. На него, к слову, ушли все оставшиеся зелёные палочки из тех, что имелись у Михалыча. Раны заклеили найденным среди его вещей «подорожником».

Я бы поржал с этого названия, но в тот момент мне было не до смеха. Да и сама Мария их так называла. Мерзкие на вид штуки, похожие на тонкую бумагу для запекания в духовке, которая при прикосновении к коже то ли приваривалась, то ли спекалась с ней, полностью закрывая рану. По словам той же Марии, оторвать её можно было уже только с помощью скальпеля и, цитирую, такой-то матери. Зато эта штука могла закрыть даже самые серьёзные раны.

В итоге, как я уже сказал, выглядел Серебряков паршиво. Но после всего пережитого я не то чтобы чувствовал к нему какое-то сочувствие.

Услыхав её голос, привязанный к стулу мужик поднял голову и явно через силу улыбнулся.

— Паршиво выглядишь, — не без злорадства ответила на его улыбку Мария.

— Пришла поиздеваться, значит?

— Ты прекрасно знаешь, что я такой хернёй не занимаюсь, — не скрывая отвращения, произнесла она, глядя на него. — А если бы узнала тебя чуть получше, то не стала бы тогда вместе с ним вытаскивать твою задницу десять лет назад.

— Д… да-а-а… — хрипло пробормотал он. — Это, конечно, ты сглупила. Что, будешь спрашивать, как же так? Я ведь вам жизнью обязан и всё прочее дерьмо…

— Да мне плевать, — перебила его Мария. — Для того чтобы ответить на этот вопрос, я знаю тебя достаточно хорошо. Ты ничуть не изменился. Работа есть работа и прочее дерьмо.

— Да, Мари. Ничего личного, — выдохнул Серебряков.

А я поразился тому, какие эмоции от него шли. Абсолютное спокойствие. Холодное. Размеренное. Ему больно. Не нужно быть врачом, чтобы понять тот факт, что ему сейчас настолько больно, что любой другой человек катался бы по полу и орал.

А этот нет. Сидит и смотрит на нас. И только хриплое, неровное дыхание выдавало его.

— Кто тебя послал?