Книга Адвокат Империи 10, страница 57 – Ник Фабер, Сергей Карелин

Заметил, как Руденко дёрнулась в сторону, явно ища глазами поддержки, но так ее и не нашла. Никто более не вступил в наш с ней разговор.

— Может быть, то, что мы все тут стараемся ради того, чтобы стать настоящими адвокатами, а наш наставник по адвокатской этике мало того, что не имеет образования, так еще и не имеет права представлять клиентов в суде⁈ — вскинулась она. — Интересно, как деканат и учительский совет отреагируют, когда…

— Когда ты им это расскажешь? — закончил я за нее. — Это ты хотела сказать?

— Я…

— Иди, — сказал я и указал на дверь. — Расскажи, а мы тебя тут подождем.

Вот теперь она окончательно растерялась. Честно говоря, я не совсем понимаю, на что именно она рассчитывала своим выступлением. Кажется, даже бобру должно быть ясно, что раз я здесь нахожусь, то все заинтересованные личности и так будут в курсе относительно моих, скажем так, «особенностей».

Впрочем, понятно, чего она ожидала. Сопротивления и защиты. Легко нападать самому, когда противник только защищается. Но куда сложнее это сделать, когда тебе требуется быстро придумывать контраргументы в защиту собственной позиции.

— Ну так что? — спросил я ее. — Ты идёшь?

— Я…

— Отвечай! — неожиданно рявкнул я так, что она едва не подпрыгнула на стуле. — Решай быстро, Руденко. Идёшь ты или нет? Или что? Думала, что накопала на меня грязного белья и… что? Это всё, что у тебя было? Так ты собираешься защищать своих клиентов? Так ты собираешься вести переговоры с другими юристами? Один встречный удар, и ты поплыла. Может быть, ты лучше просто сейчас сходишь в деканат и заберёшь свои документы? Потому что лучше я буду обучать остальных, чем тратить свое время на тебя.

Она побледнела. Губы плотно сжаты. А в эмоциях полный бардак: от растерянности до… обиды? Не, какое уж тут я жду от нее сопротивление, если еще немного, и она расплачется. Ну ладно. Не расплачется, конечно, но боец из нее уже никакой.

Я мог бы сейчас как-то смягчить свои слова. Облегчить ее терзания, так сказать. Но даже не подумал это сделать. Если она сейчас сломается, после такого постыдного поражения, то дальше мучиться нет смысла.

Почувствовать, сколь горьким на вкус может быть поражение, еще никому не шло во вред. Очень хорошо сбивает лишнюю спесь.

Остаток занятия прошел в гробовой тишине. Никто и слова не сказал. Что удивительно, даже в телефонах не сидели. Когда все закончили свои тесты и сдали их мне, я выждал еще двенадцать минут, которые оставались до завершения занятий, и отпустил ребят.

Всё-таки любопытный вышел день, подумал я, глядя на стопку лежащих передо мной листов. Не то чтобы мне было прямо-таки вот настолько интересно, что они там понаписали, но для проформы проверить всё-таки следовало. Заодно, как бы смешно это ни звучало, себя проверю.

Я успел просмотреть аж целых два листа, когда в мою дверь постучали.

— Не заперто, — крикнул, не поднимая головы и продолжая делать пометки на одном из бланков с ответами.

Дверь открылась, и по полу зацокали каблуки. А я тихо выругался. Потому что только сейчас понял, кого именно ко мне принесло.

— Знаешь, — сказала она. — Когда мне сообщили, что ты тут в преподаватели заделался, я не знала, плакать мне или смеяться, — холодно произнесла Анастасия, подойдя к моему столу.