Онлайн книга «Неистовый рыцарь»
— Нырну с парапета южной башни. Это единственное место, где… — Там скалы, миледи. Вы забыли о скалах. Вы разобьетесь насмерть и оставите бедную малышку сироткой… — Я знаю место, где надо нырять. Разве ты не помнишь? Когда мы были детьми, нам рассказывали, как викинги на спор ныряли со скал. Мы с Дэвидом тоже поспорили однажды. Когда мы вернулись, я впервые в жизни увидела отца в страшном гневе. Даже боялась, что он выдерет меня! Но я знаю, что смогу повторить это, Мери, я должна. Пока не говори никому о том, что я затеяла, а некоторое время спустя найди Брета и расскажи ему обо всем; скажи, чтобы Дэвида больше не пытали, потому что он должен быть в хорошем состоянии, чтобы его можно было обменять. — Миледи, вы замерзнете… — Я сразу же найду дядюшку. Дай мне только время дойти до южной башни и собраться с духом. А потом иди к Брету… Она чмокнула в щеку растерявшуюся Мери и задержалась, глядя на Брайану. Из глаз ее хлынули слезы. — Я должна освободить его, — прошептала она. — Иначе ты не сможешь меня любить. Покопавшись в сундуке, Аллора выудила самую легкую тунику: нельзя, чтобы лишний вес тянул ее ко дну, а как только она окажется в ледяной воде, то уже не будет иметь никакого значения, какая на ней одежда — шерстяная или полотняная. Удар в дверь раздался в тот самый момент, когда они лежали в объятиях друг друга, переполненные новыми волшебными ощущениями. Встревоженная Элайзия вскочила на ноги, испугавшись не столько за себя, сколько за Дэвида. — Одевайся. Ради Бога, Дэвид, одевайся скорее, — шепотом скомандовала она. — Элайзия… — Не будь дураком… — Я не трус и не боюсь твоего брата. — Значит, ты и в самом деле дурак. Вставай и одевайся и не смей ни слова говорить ему. — Я скажу то, что обязан сказать… — Только посмей! Я буду все отрицать и скажу, что ты это выдумал, проклятый варвар' Она уже оделась и, чуть не плача, возилась с застежкой плаща. Как могло ей такое прийти в голову? Нет, это какое-то безумие! И он должен это понять. — Я тебя ненавижу! Я никогда не собиралась делать… это! — прошипела она, обводя жестом постель. — Я буду все отрицать! Резко повернувшись, она бросилась к двери и совсем расстроилась, наткнувшись на придвинутый к двери сундук. Как она ни старалась, ей не удалось сдвинуть его с места. Натянув на себя одежду, Дэвид подошел к двери, чтобы отодвинуть сундук. — Какая же ты лгунья, Элайзия! Наверное, мне придется действительно похитить тебя, чтобы доказать это! Он отодвинул сундук. Она приоткрыла дверь и с опаской выглянула на лестницу. Но того, кто ломился в дверь, уже не было. Это испугало ее еще больше. — Похитить меня? — воскликнула она. — Ишь ты! Да кто ты такой? Лаэрд тюремной башни — вот кто ты, Дэвид! Грязь под моими ногами. И таким останешься! С этими словами она выскользнула на лестницу, тихонько закрыв за собой дверь, чтобы не хлопнула. Переводя дыхание, она минутку постояла, прижавшись спиной к двери, и тут услышала, как кто-то поднимается наверх. Это был Этьен. Наклонив голову, — Элайзия торопливо прошла мимо него, невнятно пожелав спокойной ночи. Чуть задержавшись, она услышала, как Этьен сказал, обращаясь к Дэвиду: — Милорд просит вас пожаловать к нему, Дэвид Эдинбургский. Прошу вас следовать за мной. Элайзия запаниковала. Неужели Брет все знает? «Не будь дурочкой! — сказала она себе. — Откуда Брету знать?» Она притаилась в темном уголке, чтобы проследить, куда поведут Дэвида. Неужели в главную башню? Но нет. Следуя за Дэвидом и Этьеном, она дошла вместе с ними до часовни. Они пошли внутрь. Элайзия спряталась в углу под каменной аркой входа и, дрожа, прижалась к стене. Отсюда ей было видно, что происходит внутри. Брет стоял перед алтарем: темноволосая голова опущена, руки сложены за спиной. Этьен пропустил Дэвида вперед и, оставив его перед Бретом, отошел в глубь часовни. — Сожалею, что мне приходится держать тебя здесь, Дэвид. Я часто бываю не согласен со своей женой, но в одном с ней нельзя не согласиться: после смерти Айона ты здесь, возможно, единственный здравомыслящий человек. — Я никогда не был сторонником войны ради войны, милорд, — сказал Дэвид, чуть склонив голову. Элайзия закусила губу. Молодец! Не возражает брату, но и не угодничает перед ним. — Но ты похитил мою сестру! — напомнил ему Брет. — Нет, милорд. Ее похитил Айон, а мне лишь было поручено заботиться о ней в дороге. — Утомительное, наверное, задание? Элайзия возмущенно расправила плечи и чуть было не набросилась с кулаками на Брета. Но благоразумие победило, и она осталась стоять на месте. — Клянусь вам, я не позволил бы себе причинить ей зло! — горячо заверил его Дэвид. Она увидела, как ее брат с. серьезным видом кивнул головой. — Я верю тебе. И верю также, что ты единственный человек, кто может установить мирные отношения между пограничными лаэрдами и мной, избежав ненужных кровопролитий и разрушений. Поэтому я и попросил привести тебя сюда, в часовню. Поклянись, что больше никогда не поднимешь против меня оружие, что признаешь меня как верховного лаэрда этих мест, назначенного самим Айоном, и я тебя освобожу. Дэвид некоторое время стоял молча. Элайзия и сама не заметила, что задержала дыхание, ожидая его ответа, пока ей стало невмоготу. Наконец он опустился на одно колено и торжественно произнес: — Клянусь вам, Брет д’Анлу, граф Уэйкфилд, что я, Дэвид Эдинбургский, признаю в вас верховного правителя и никогда больше не подниму оружия против вас. — Он поднялся с колена и невесело добавил: — Но я не могу обещать за других и не могу дать гарантию, что безрассудные проявления непокорности прекратятся. Вы, видимо, плохо знаете Роберта Кэнедиса, если думаете, что он прислушается к моим словам. Мне кажется, он всю жизнь мечтал стать хозяином Дальнего острова и намерен теперь любой ценой осуществить свою мечту. — Я благодарен тебе за откровенность, — сказал Брет, — и отпускаю тебя. Обрадованный Дэвид направился к выходу из часовни. Элайзия уже приготовилась бежать со всех ног, но он вдруг обернулся к Брету: — Я хочу вам также поклясться в этой часовне, что между мной и Аллорой всегда были самые невинные отношения. — Я тебе верю. — Не хочу сказать, что я не любил ее. Любил. И люблю. Мы знали друг друга всю жизнь, и у нас было много общего. Но поверьте, милорд, меня вам нечего опасаться. Никогда. — Я и не опасался, — спокойно заметил Брет. — Но удовлетвори мое любопытство, скажи, почему ты так горячо оправдываешься? |