Онлайн книга «Лекарь Империи 4»
|
А теперь, по какой-то причине, эта капсула воспалилась, дала о себе знать. — План операции стандартный, — продолжил Артем, уверенный в исходе. — Лапароскопия, находим капсулу, аккуратно ее вылущиваем, проверяем кишечник на герметичность, зашиваем. Для такого опытного хирурга, как Некрасов, — раз плюнуть. Для Некрасова, может, и раз плюнуть, но что-то мне подсказывает, что легкой прогулки сегодня не будет. В хирургии не бывает «простых» случаев. Бывают только недообследованные пациенты и самоуверенные хирурги. — Твоя паранойя не на пустом месте! — тут же поддержал меня Фырк, который, как всегда все и обо всех знал. — С Некрасовым никогда ничего просто не бывает! Я помню, как он однажды аппендицит удалял — так чуть пол кишечника не отрезал заодно! Еле спасли бедолагу! В предоперационной нас встретил сам Владимир Семенович Некрасов. Мужчина лет шестидесяти пяти, высокий, сухой, седой, с прямой, почти военной выправкой. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на нас из-под густых, насупленных бровей. Взгляд у него был оценивающий, недовольный, как у генерала, инспектирующего нерадивых новобранцев. — Так, — он окинул нас коротким, рубящим взглядом. — Анестезиолог Воронов, хорошо. А это кто? Его вопрос, прямой и лишенный всякой вежливости, был адресован Артему, но взгляд был направлен на меня. — Подмастерье Разумовский, — представился я сам, спокойно выдерживая его тяжелый взгляд. — Буду ассистировать и управлять лапароскопом. — Подмастерье? — Некрасов скривился так, будто проглотил что-то кислое. — В мое время подмастерьев и близко к операционной не подпускали! Сначала три года учись узлы вязать и швы накладывать на свиных ногах! Началось. Классический синдром старого хирурга. Все, что было «в его время» — хорошо, все новое — от лукавого. — Сейчас немного другие времена, Владимир Семенович, — дипломатично заметил Артем, пытаясь сгладить острые углы. — Вот именно что другие! — Некрасов повысил голос, и в нем зазвенел металл. — Раньше хирургия была искусством! Таинством! Мы руками все делали, на ощупь! Мы пропускали свою «Искру» через кончики пальцев, чувствовали каждый сосуд, каждую спайку, каждую аномалию! А теперь что? Камеры, мониторы, кнопочки! Вы больше не чувствуете пациента, вы смотрите на него через стекляшку, как на картинку! Скоро роботы за вас оперировать будут, а вы будете сидеть и кофе пить! Он повернулся ко мне, и его глаза впились в меня, как два буравчика. — Запомни, юноша. Настоящий хирург должен чувствовать ткани. Видеть не глазами, а кончиками пальцев! Вот я за свою жизнь провел больше пяти тысяч операций. И большинство из них — без всяких ваших новомодных примочек! Искусство? Может быть. Но с огромным процентом послеоперационных осложнений, о которых он тактично умалчивает. Технологии — это не замена рукам, а их многократное усиление. Но этому старому вояке этого уже не объяснить. — Ага, и какой процент осложнений и летальности у тебя был, гений⁈ — ехидно прокомментировал у меня в голове Фырк. — Старый пень! Прогресс для него — личное оскорбление! Фырк был прав. Операция предстояла не из легких. * * * |