Онлайн книга «Амулет сибирского шамана»
|
Но Алевтина увидела, как Петр Канюков, который только что быстро шел куда-то, так, что его спутница едва за ним поспевала, вдруг споткнулся, остановился, словно налетел на невидимую стену. Ноги его подломились, и он упал на паркет, раскинув руки. Лица окружающих исказились от ужаса и удивления, рты открылись в беззвучном крике. Все шарахнулись в стороны, так что вокруг Канюкова образовалось пустое пространство. Его светловолосая спутница тоже метнулась в сторону, лицо ее стало удивительно некрасивым, и рот был открыт и кривился, как у сломанной куклы. Люди в зале, только что застывшие в немой сцене, пришли в движение. Кто-то из любопытства приблизился к Канюкову, кто-то, наоборот, бросился прочь, опасаясь нового выстрела. Изображение снова приблизилось. Теперь Алевтина отчетливо видела лицо Канюкова. Глаза его были широко открыты, в них было выражение безмерного удивления, словно в последнее мгновение своей жизни Канюков увидел или понял что-то важное… А во лбу его виднелась небольшая круглая рана – входное отверстие пули. Крови выступило совсем немного, но рана во лбу была похожа на третий глаз. Как врач, Алевтина отчетливо поняла, что Канюков окончательно и бесповоротно мертв. Внезапно она ощутила горечь и беспомощность. Она не знала этого человека, даже никогда не видела его, но его смерть причинила ей неожиданную боль. Может быть, дело было в том, что она видела направленную на Канюкова винтовку, знала, что в него сейчас выстрелят, но ничего не смогла сделать? Она врач, ее жизненное назначение – спасать человеческие жизни, а тут человека убили, можно сказать, у нее на глазах, а она ничего не сделала… Но она действительно ничего не могла… На самом деле она не знала даже, что только что видела. Было ли все это на самом деле или ей просто показали какой-то фильм, может быть, созданный искусственным интеллектом? Но все было такое настоящее, такое подлинное… она отчетливо видела мертвое лицо Канюкова, видела на нем печать смерти. Алевтина стояла перед удивительной, таинственной папкой в полной растерянности… Фотография давно уже перестала оживать, теперь это был просто обычный официальный снимок лица Канюкова, причем, как все фото на документах, довольно некачественный. Перед тем как закрыть папку, Алевтина еще раз пробежала глазами короткий текст под фотографией. Канюков Петр Степанович, родился тогда-то, умер… дата запрыгала у нее перед глазами. Умер 24.09… нынешнего года. Так, сегодня у нас какое же число? С утра и не вспомнила. Дежурство у нее было вчера, то есть двадцать второго, дни дежурств она точно знает, в отделении расписание висит. Значит, сегодня двадцать третье сентября. А двадцать четвертое, значит, завтра… как же это понимать? И что делать? Алевтина захлопнула папку. И вдруг она осознала, что находится не в кабинете со всезнающим репродуктором и таинственной папкой на столе, а на знакомом пустыре, перед дверью в одноэтажный кирпичный дом, где живет старик Сигельдеич. К счастью, бездомных собак здесь больше не было. Алевтина постучала в дверь. Никто ей не открыл. Она постучала снова – изо всех сил, сперва кулаком, потом ногами. И снова не было никакой реакции. Вдруг у нее за спиной раздался неодобрительный, скрипучий как несмазанная дверь голос: |