Книга Полуночная звезда, страница 56 – Мари Лу

Я смотрю на неё, и она смотрит в ответ. Только когда Рафаэль кивает ей в своей обычной манере, она отворачивается, скрестив руки, и ворчит.

Рафаэль поворачивается ко мне.

— Ты знаешь миф о Лаэтесе, да? Об Ангеле Радости?

— Да.

Зал Суда Фортунаты был украшен картинами прекрасного Лаэтеса, падающего с небес. Терен однажды рассказал мне об этом, когда я столкнулась с ним в Инквизиторской Башне и забрала оттуда Виолетту. Ты помнишь историю о том, как Денариус столкнул Лаэтеса с небес, обрекая его бродить по миру, как человек, до того, пока смерть не отправит его обратно к богам? Это заставляет меня подумать о Магиано, что он, возможно, прямо сейчас где-то в подземельях, где я не могу его достичь.

— Звёзды и небо движутся в другом темпе, нежели мы, — объясняет он. — Что- то, что происходит с богами не будет восприниматься в нашем мире в течении нескольких поколений. Падение радости в смертном мире разорвало барьер между бессмертным и смертным. Это было его падение, ставшее причиной кровавой лихорадки, которая пронеслась по земле. Это и породило Элиту. — Рафаэль вздыхает. — Постоянно меняющееся серебро твоих волос. Мои сапфировые пряди и глаза. Это прикосновения рук богов на нас, их благословление. И это яд, который нас убивает.

Призрачные слова Терена возвращаются ко мне с такой силой, что я чувствую, будто снова стою в Башне Инквизиции, глядя в его ледяного цвета глаза. Ты — мерзость. Единственный способ вылечить себя от этой вины — искупить ее спасением других меченых. Мы не должны существовать, Аделина. Нам никогда не было суждено быть в этом мире. И вдруг я понимаю, зачем Рафаэлю нужна моя помощь. Я узнаю об этом прежде, чем он мог бы мне это сказать.

— Тебе нужна моя помощь, чтобы закрыть разрыв между нашими мирами.

— Всё взаимосвязано, — говорит Рафаэль фразу, которую сказал мне Энцо, когда был жив. — Мы связаны в точке, где упал Лаэтес, где бессмертие встретилось со смертностью. И для того, чтобы исправить то, что пошло не так, мы должны запечатать место, породившее нас, с способностями, которые мы несём. — Мы должны вернуть наши силы. — Мы дети богов, — заканчивает Рафаэль, подтверждая мои опасения. — Только мы можем войти в царство бессмертных и смертных.

— А если я откажусь? — отвечаю я.

Спокойная натура Рафаэля всегда одинаково успокаивала и нервировала меня. Он опускает глаза.

— Если ты откажешься, — отвечает он, — то в течение нескольких лет яд бессмертного мира всё уничтожит.

Я оглядываюсь на сестру. Тело Виолетты, изнемогающее под тяжестью её силы. Разрушающиеся кости Люценты. Вечная жажда и истощение Серджо. Не заживающие раны Терена. И я. Мои обострившиеся иллюзии, ночные кошмары, шёпоты в моей голове. Даже сейчас они бормочут, бормочут, бормочут.

— Нет, — говорю я. Голоса шипят на тело моей сестры. Ты ничего не должна ей, теперь они рычат, перемешиваются и вылезают из своих пещер.

Рафаэль наблюдает за мной.

— Ты теряешь время, — говорит он. — Она не продержится долго в таком состоянии.

Я сердито гляжу на него.

— И почему ты думаешь, что меня волнует её смерть?

— Ты все ещё любишь её. Я чувствую это в тебе.

— Ты всегда думаешь, что всё знаешь.

— Что ж? Разве это не так?

— Нет.

Рафаэль прищуривает глаза.